Красный шторм поднимается - [6]

Катастрофа на Нижневартовском комплексе является еще одной в длинной серии неудач советской нефтяной промышленности. Только прошлой осенью было признано на Пленуме Центрального Комитета КПСС, что запланированный уровень добычи нефти на обоих западносибирских месторождениях «не оправдал возлагаемых надежд». Это на первый взгляд мягкое заявление рассматривается в западных кругах, как острая критика в адрес теперь уже бывшего министра нефтяной промышленности Затыжина, снятого со своего поста и замененного Михаилом Сергетовым, бывшим первым секретарем Ленинградского обкома, которого считают восходящей звездой в советской партийной иерархии. Сергетов – технократ, обладающий опытом работы как в партийном аппарате, так и в промышленности. Теперь ему поручено реорганизовать нефтяную промышленность, это представляет собой задачу, на которую могут уйти годы.

АП – БА – 31.01 – 05.01 по Восточному поясному времени

Конец

Москва, Россия

Михаилу Эдуардовичу Сергетову так и не удалось прочитать сообщение американского телеграфного агентства. Срочно вызванный со своей служебной дачи, расположенной в березовых лесах под Москвой, он немедленно вылетел в Нижневартовск и провел там всего десять часов, прежде чем его отозвали обратно в столицу, чтобы доложить о происшедшем на заседании Политбюро. Господи, думал он, сидя в пустом просторном отсеке лайнера Ил-86, я ведь всего три месяца на этом посту – и уже случилось такое!

Он оставил в Нижневартовске двух своих заместителей, молодых, но уже опытных инженеров, пытающихся хоть как-то разобраться в царящем там хаосе, спасти все, что еще можно спасти. Сергетов просматривал сделанные им заметки для доклада на Политбюро, заседание которого назначено на вторую половину дня. Уже было известно, что триста человек погибло во время борьбы с огнем и – чудо из чудес! – меньше двухсот жителей соседнего Нижневартовска. Неприятно, конечно, но не так уж и важно, если не считать того, что погибших – опытных инженеров – придется вскоре заменить другими подготовленными специалистами с других крупных нефтеперерабатывающих предприятий.

Нижневартовский нефтяной комплекс был уничтожен почти полностью. На восстановление потребуется от двух до трех лет, немалая доля производства стальных труб в советской промышленности плюс другие специальные приборы, применяемые для нефтедобычи и при нефтепереработке. Пятнадцать миллиардов рублей – почти двадцать миллиардов долларов, если придется закупать их за границей. А сколько на это потребуется валютных средств, золота и драгоценных камней?

И все-таки это были хорошие новости.

А вот плохие новости заключались в том, что пожар, охвативший нефтедобывающий комплекс, почти полностью привел в негодность вышки над скважинами. Время, необходимое для их замены, – самое меньшее тридцать шесть месяцев!

Тридцать шесть месяцев, мрачно подумал Сергетов, если нам удастся мобилизовать все буровые бригады и направить в Нижневартовск все буровые установки со всей страны. И в то же самое время отремонтировать магистральные трубопроводы. На протяжении как минимум восемнадцати месяцев Советский Союз будет испытывать огромную нехватку нефти, скорее всего резкое падение объема нефтедобычи сохранится в течение тридцати месяцев. И что же произойдет при этом с нашей экономикой?

Министр достал из портфеля блокнот и принялся за расчеты. На перелет потребовалось три часа, и Сергетов даже не заметил, как быстро промелькнуло время, пока к нему не подошел пилот и не сообщил, что самолет совершил посадку.

Прищурившись, Сергетов посмотрел на заснеженный ландшафт Внукова-2, аэропорта, предназначенного только для высокопоставленных пассажиров, и спустился по трапу к стоящему рядом черному лимузину «ЗИЛ». Автомобиль тут же сорвался с места и помчался к выезду, не останавливаясь у постов службы безопасности. Дрожащие от холода офицеры милиции вытягивались и прикладывали руки к головным уборам, когда он проносился мимо, затем снова съеживались и принимались за прежнее – попытки согреться при температуре воздуха намного ниже нуля. На небе с редкими перистыми облаками ярко сияло солнце. Сергетов смотрел в окно лимузина отсутствующим взглядом, продолжая обдумывать выводы и расчеты, которые он проверил с десяток раз. Водитель – офицер КГБ – уже сообщил ему, что члены Политбюро ожидают его прибытия.

Сергетов был кандидатом в члены Политбюро уже шесть месяцев. Это означало, что он, вместе с восемью другими кандидатами, не принимал участия в голосовании и только давал советы тем тринадцати членам Политбюро, которые и принимали решения, определяющие судьбы страны. В его ведении был топливно-энергетический комплекс огромного государства. На этом посту Сергетов находился с сентября и лишь сейчас начал осуществлять свой план реорганизации семи всесоюзных и региональных министерств, ведающих проблемами производства и распределения энергии. Как и следовало ожидать, сразу заметил новый министр, эти департаменты тратили львиную долю времени и сил на борьбу друг с другом, и Сергетов решил преобразовать их все в один гигантский комплекс, подчиняющийся непосредственно Политбюро и Секретариату ЦК КПСС, вместо того чтобы работать с бюрократическим аппаратом Совета Министров. На мгновение он закрыл глаза и поблагодарил Всевышнего – не исключено, подумал Сергетов, что Он все-таки существует, – за то, что в своем первом же докладе на Политбюро всего месяц назад он высказал предложение относительно укрепления мер безопасности и политической стабильности на большинстве нефтедобывающих предприятий, причем особенно подчеркнул необходимость дальнейшей руссификации обслуживающего персонала, в значительной мере состоящего сейчас из «инородцев». По этой причине он не боялся за свою карьеру, которая до этого момента была поразительно успешной. Сергетов пожал плечами. Как бы то ни было, предстоящие несколько часов решат его судьбу. И, возможно, судьбу всей страны.