Красный сердолик - [63]

— Не спускай глаз с Сондо, потому что она что-то задумала, а я отбываю в Мексику.

— Отбываешь в Мексику? — Я едва не задохнулась.

Тут послышался голос телефонистки и стук опускаемых в автомат монет. Только в этот момент я поняла, что Билл звонит не из Чикаго.

— Ты где? — крикнула я.

— Послушай, дорогая, — ответил он, — чем меньше ты знаешь, тем лучше. Этот трюк с Мексикой — всего лишь условный знак. Я не очень далеко. Больше я тебе пока ничего не скажу, и ты тоже помалкивай. Поняла?

— Я никому не скажу, — горячо пообещала я.

— Карла малость проболталась за завтраком. Думаю, что непреднамеренно. Она знает о Монти больше, чем говорит. Похоже на то, что его дурные наклонности начали проявляться уже давно. Много лет тому назад у него была связь с какой-то девушкой в Мексике, и, судя по всему, она снова неожиданно возникла в его жизни. Если это так, у нас есть зацепка. Но ниточка слишком тонка, и сейчас я изо всех сил изображаю из себя детектива. Я вернусь в город через день или около того.

— Как ты думаешь, что произошло с Сондо? — спросила я. — Что ты имел в виду, когда сказал, что она что-то задумала?

— Ну, она чуть ли не вышвырнула меня из своего кабинета сегодня утром. Она находилась в лихорадочном состоянии и сказала мне, чтобы я убирался куда подальше.

— Ты припоминаешь манекен, Тони еще называет его Долорес? — допытывалась я. — Он был тогда в кабинете?

— Конечно, — ответил Билл. — Долорес там стояла. На ней было красное платье, и Сондо в большой спешке снимала его с манекена.

— А на Сондо был ее обычный зеленый халат?

Билл с минуту подумал.

— Кажется, да. Уверен, что да. Но почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что мы с Герингом его нашли: он был скомкан и засунут в ящик моего стола. А у Долорес проломлена голова. Молотком.

— О Боже! — воскликнул Билл. — И Сондо после этого не появлялась?

— Нет. И никто не знает, где она.

Билл заговорил с необычной для него настойчивостью:

— Послушай, Лайнел, я возвращаюсь в город. Но первый поезд отсюда отходит только в полночь. Я бы хотел позвонить тебе до отъезда. Во сколько ты сегодня вернешься с работы?

— Я сегодня буду помогать оформлять окна и задержусь. Но я вернусь не позднее десяти.

— Хорошо. Я позвоню тебе домой. И, Лайнел…

— Да?

— Дорогая, будь осторожна. Ничего не делай наобум. Пообещай мне.

— Обещаю, — сказала я, и мое сердце радостно забилось: для Билла Зорна не безразлично, действую я наобум или нет.

После того как он повесил трубку, я некоторое время просидела у телефона с идиотской улыбкой на лице. Билл находился в безопасности. Он пригласил Карлу позавтракать, потому что хотел выведать у нее информацию. Он назвал меня «дорогая», и мне это понравилось.

Я не могла думать ни о чем другом. Например; о том, что рассчитывала вернуться домой к десяти; и мне не удалось выполнить это обещание. Не думала я и о том, что он просил меня быть осторожной. Как я могла соблюдать осторожность, если не знала, за каким углом меня подстерегает опасность?

Глава 18

Оформление оконных витрин шло полным ходом.

Основная часть работы выполнялась Тони и его помощниками. Были натянуты задники, изготовленные Сондо, и настланы полы в клетку. Тони занялся одеванием манекена, призванного заменить Долорес; однако для новою манекена принесли другое платье, поскольку найти поясок от прежнего так и не удалось.

Моя задача заключалась, так сказать, в нанесении на холст завершающих мазков, мне предоставлялась свобода в выборе аксессуаров; считалось также, что, работая в тесном содружестве с оформителями, я смогу усовершенствовать тексты девизов и вывесок. Кейт с интересом наблюдал за заключительной стадией работы над витринами, но в основном путался у всех под ногами.

В данный момент я мечтательно бродила около прилавка с косметикой, пытаясь выбрать некоторые мелочи для аксессуаров.

Я как бы наполовину отсутствовала. Смерть Монти, горе Крис и странные, неведомые мне подводные течения, направлявшие ход событий, — все это на короткое время выпало из моего сознания. Только один вопрос, не унимаясь, продолжал пульсировать в мозгу и время от времени приобретал четкую формулировку: «А что с Сондо?» Но в целом меня заволокла дымка счастья, которое принадлежало только мне и было неподвластно страху. Я никогда не испытывала ничего подобного по отношению к Монти. Тогда я осознавала, что Майкл причинит мне боль, если я полюблю его слишком сильно. Но я не думала, что Билл может причинить мне боль. Несмотря на все его насмешки и привычку меня дразнить. Это было чудесно — считать, что кто-то заботится обо мне так же, как я о нем. Чудесно было иметь Билла.

Так я и бродила в глупом, счастливом оцепенении, и я рада, что испытала тогда это состояние, потому что ему не суждено было стать для меня привычным, по крайней мере, в ближайшее время.

Я выбрала коробку с одеколоном в форме красной башенки, красную с золотом пудреницу и губную помаду в ярко-красном тюбике. После этого прошла в отдел бижутерии и нашла нитку длинных красных бус. Я показала отобранные вещи охраннику — обычная рутина — и вернулась к оконной витрине.

Сюда я не заглядывала с того дня, когда обнаружила Монти, но как-то не думала об этом. Я чувствовала себя такой счастливой благодаря Биллу, что не испытывала отвращения. Не имело значения даже то, что Тони ходил мрачнее тучи и набрасывался на каждого, кто ему попадался под руку. Не обращая на это внимания, я перенесла свои вещицы в передний правый угол витрины, аранжируя предметы таким образом, чтобы из них составилось маленькое броское цветовое пятно.