Красный прокурор - [17]

Я не случайно так много внимания уделил документам, принятым по Прибалтике 6 сентября 1991 года, ибо с них, с этой даты, начались открытые, вероломные, вопреки воле народа, развал и уничтожение Союза, ибо они явились прологом к преступному сговору в Беловежской Пуще.

* * *

После возбуждения дела против Горбачева главными моими оппонентами стали Бакатин и Трубин. Конечно, не могли они оставить без защиты своего патрона, которому так преданно служили. Служили, не видя того, что сами стали нарушителями законности и разрушителями государственных структур.

До чего только они не доходили, выступая в средствах массовой информации! Заявляли, например, что в деле в отношении президента всего-то несколько бумажек. Как будто после его возбуждения там уже должно находиться обвинительное заключение! Еще раз скажу, что акт мною был принят правомерно, для него были все юридические основания. А дальше надо было расследовать, выяснять, прав я или не прав, есть основания для предъявления обвинения или нет. Если есть, то для какого обвинения и одному ли Горбачеву или еще кому-то.

Полемизировать с Бакатиным В., в юридической несостоятельности которого я никогда не сомневался, откровенно скажу, желания не было. Но он влез в одни оглобли с Трубиным. И вот уже оба со ссылкой на ст. 127-6 Конституции СССР заявили, что президент страны обладает правом неприкосновенности. А коли так, то Илюхин не мог возбуждать в отношении него уголовного дела. Правда, Трубин не оспаривал мои процессуальные полномочия вообще на возбуждение дел, в том числе по ст. 64 УК РСФСР. Кстати, за два десятка лет прокурорско-следственной работы у меня такой практики было немало.

Что можно сказать по поводу рассуждений этих двух правовых «гигантов»?

Для человека, несведущего в законодательстве, они даже могут показаться убедительными. Однако дело обстоит иначе. Я не оспаривал ст. 127-6 Конституции СССР и ее не нарушил. В союзном законодательстве не был предусмотрен особый порядок возбуждения дел в отношении кого-либо, Трубин Н. об этом знал. Не было запрета на этот счет и по поводу президента. Но было сделано исключение на задержание, арест, на предъявление обвинения народному депутату СССР, коим Президент СССР не являлся.

На их реализацию необходимо было получить согласие Верховного Совета страны. Но я еще раз подчеркну: согласие на задержание, арест, предъявление обвинения и т. д., кроме возбуждения дела. Так что доводы моих оппонентов, мягко говоря, были высосаны из пальца. Может быть, в Конституции СССР был пробел, надо было бы расшифровать и понятие «неприкосновенности», но я исходил из того, что записано в Законе, а не из пустопорожних умозаключений Бакатина и Трубина.

Неуместным нагромождением фраз можно назвать рассуждение Бакатина В. в печати и о приоритете международного права над национальным, о мнении ООН в пользу суверенитета государств. Все это мне хорошо было известно, ибо с международным правом приходилось сталкиваться не один год. Вадим Викторович ломился в открытую дверь, может, впервые открывая для себя то, что давно известно другим.

Нельзя оспаривать суверенного права республик на их выход из Союза. Речь шла о другом. Выход должен был основываться на строгом волеизъявлении народа и осуществляться в установленном законом порядке. Этот порядок, чего Бакатин не знал, определяется не международным правом, а правом каждого федеративного государства.

Оправдывая допущенные Горбачевым нарушения Конституции СССР, Трубин и Бакатин постоянно ссылались на переходный период в жизни нашего общества. Но такая ссылка была просто неуместна. Переходный период не есть период беззакония. Инельзя было допускать, чтобы в этот период Союз был разрушен и растаскан. История, потомки нам этого не простят.

Меня поразили правовым невежеством утверждения Бакатина о превышении мною служебных полномочий, а также его бравада: дескать, он, получив от меня дело в отношении Горбачева для расследования, сразу же возвратил его Трубину.

Что касается моих действий, то они соответствовали требованиям уголовно-процессуального законодательства. В содеянном Горбачевым М. С. я усмотрел признаки преступления и, в соответствии со ст. 108, 112 УПК РСФСР, возбудил уголовное дело. Действительно, прокуратура не осуществляла надзора за деятельностью Верховных Советов, президентов, Госсовета. Мы не вправе были опротестовывать их решений. Но если президент, а он тоже и в первую очередь гражданин, совершал преступные деяния, мы обязаны были решить вопрос о его ответственности независимо от того, что он занимал столь высокий пост. Содеянное Горбачевым во время работы Госсовета 6 сентября 1991 года из сферы политической, так будем говорить, перешло в рамки уголовно-правовой сферы: нарушения законности были, были и тяжкие последствия от них.

Бакатин В. мог обжаловать мои действия вышестоящему прокурору. Он же пошел на нарушение требований ст. 212 УПК РСФСР, которая предписывает, что «обжалование полученных указаний вышестоящему прокурору не приостанавливает их исполнение». Вадим Викторович не знал закона, он допустил превышение служебных полномочий. Ему не следовало заниматься толкованием правовых актов. Это была не его область деятельности.