Красный Петушок - [52]

— Вы должны со мной пообедать, мои друзья! — воскликнул он. — Мы отправимся в гостиницу «Пять солдат», там великолепно готовят и имеется вино из Шампани прекрасного аромата. Там мы поговорим о ваших приключениях. Клянусь, я не променял бы их за целое королевство!

Мы отправились в гостиницу, где де Гурж отдал приказания хозяину; последний выслушал его с большим почтением. После недолгого ожидания мы уселись за громадный стол, уставленный рыбой, дичью, мясом и разными сладостями; все это заливалось вином, о котором упоминал де Гурж.

Мартин продолжал свой рассказ. Когда он говорил о резне на форте Каролина, лицо де Гуржа потемнело, как грозовая туча, а когда Мартин описал смерть Жана Рибо и его людей, глаза его метали молнии. Он вскочил и своим сильным кулаком так ударил по столу, что все тарелки и чашки заплясали.

— Черт возьми! — кричал он громовым голосом. — До каких пор эти испанцы будут нападать на весь мир? Неужели они так сильны, что никто не в состоянии сломить их? Разве французы — собаки, что эти исчадия ада могут их бессмысленно и безнаказанно убивать? Они дорого заплатят за каждую отнятую ими жизнь. Это я говорю, я — Доминик де Гурж.

Между остальными обедавшими произошло движение после этих слов, сказанных громким и угрожающим голосом. Мартин сидел спокойно за столом и ничего не сказал, но в глазах его появился странный огонек, когда он немного погодя произнес:

— Да, они были французы, Жан Рибо и его люди, но еретики.

— Я не знаю Жана Рибо, но он мой соотечественник. Его вера может быть новая или старая, это безразлично; он сын Франции, и при этом доблестный. Эти испанские гады будут убивать наших соотечественников и ничем не поплатятся за это? Мы — трусы, если не отомстим им!

— Без сомнения, вы правы, милый Доминик, — мягко сказал Мартин со слабой улыбкой. — Но здесь едва ли подходящее место, чтобы обсуждать этот вопрос. Об этом надо говорить с осторожностью, чтобы сказанное не достигло ушей двора, который едва ли согласится мстить за нескольких непокорных еретиков.

— Да, это верно, Мартин, — печально согласился де Гурж.

— Что-нибудь надо устроить, — продолжал Мартин после недолгого молчания. — Но об этом надо хорошенько подумать. Самое лучшее, я думаю, было бы встретиться нам в каком-нибудь спокойном месте, где мы могли бы обо всем поговорить, не имея кругом любопытных ушей.

— Почему не в Брео? — спросил я тихо. — Это уединенное место, и нам нечего бояться, что там будут шпионить за нами.

— Хорошо! — сказал Мартин. — Через семь дней, Доминик. Это вас удовлетворит?

— Согласен, — ответил Доминик де Гурж.

— Брео, — начал я, — находится…

— Нет, молодой человек, — прервал меня де Гурж, — мне не надо указаний. Я всю Гасконию знаю, как свой собственный двор. Я там буду, не беспокойтесь.

Вскоре после этого мы попрощались с де Гуржем и направились в По. Уже было далеко за полдень, когда мы выехали, и нам пришлось подгонять лошадей, чтобы попасть в По до наступления ночи. Этой ночью мы очень хорошо отдохнули и рано утром продолжили наш путь по направлению к Брео. Утро было яркое, но воздух холодный. Вид знакомых мест в зимнем одеянии наполнил мое сердце теплым чувством; комок подкатил к горлу, когда я, после четырехлетнего отсутствия, увидел старую крепость Брео, которая со своего высокого холма возвышалась над всей окрестностью.

Дорогой я заметил Мартину, что де Гурж должен быть интересным человеком.

— Он незаурядный человек, — ответил Мартин. — Я его знаю уже двадцать лет, мы вместе сражались много раз — первый раз, когда он был еще юношей лет 15 или 16 в 24-м году, потом вновь при Сьене в 27-м году. Доминик служил два года на испанских галерах, и с тех пор я до вчерашнего дня его не видел. Он смелый и решительный человек, и притом большого опыта. Его очень хорошо иметь при себе в отважных предприятиях.

— Как я заметил, вы постарались заинтересовать его своими рассказами, — сказал я иронически. Мартин улыбнулся.

— Вы делаете успехи, Петушок! У меня была идея, Блэз, и больше ничего, но когда я увидел де Гуржа, эта идея превратилась в план. Пока еще не ясный план, это верно, но посмотрим… посмотрим.

— Но какой план, Мартин?

— Будьте проницательны так же, как вы догадались о моем намерении заинтересовать де Гуржа. Это будет хорошим упражнением для ума, — произнес он на-смешливым тоном.

Больше он мне ничего не сказал, отделавшись замечанием, что я обо всем услышу в свое время, через семь дней.

Проехав старый подъемный мост через ров, который давно высох, мы попали во двор Брео, где нас радостно приветствовал старый Бартоломе, слуга моего отца, который управлял имением во время моего отсутствия.

Ничего значительного за это время не произошло, докладывал он мне, за исключением того, что мэтр Ро-лан, адвокат в По, который вел все дела моего отца, а также и дедушки, на прошлой неделе два раза присылал и осведомлялся о моем местопребывании. Второй раз посланный сказал, что меня ждет очень важное письмо и, если Бартоломе знает, где я нахожусь, чтобы он известил меня. Рассказал он мне также, что Бертран, норманнская лошадь моего отца, умерла год тому назад, а испанская лошадь еще жива до сих пор и имеет двух прекрасных жеребят, одного из них теперь как раз объезжает Людовик, сын фермера, и я, наверное, возьму его для себя, так как он очень красив.