Красный отпечаток большого пальца - [7]

Наша посетительница, высокая красивая девушка лет двадцати, ответила на мой поклон и с совершенным самообладанием произнесла:

— Мое имя — Гибсон, мисс Джульет Гибсон. Я не отниму у вас больше нескольких минут. — Она села в кресло, которое предложил ей Торндайк, и продолжила в живой и деловой манере: — Я должна объяснить свой визит. Последние шесть лет я жила в доме мистера и миссис Хорнби, хотя не состою с ними в родстве. Впервые я появилась в этом семействе в качестве компаньонки миссис Хорнби; в то время мне минуло лишь пятнадцать лет, и мои обязанности меня не обременяли. По правде говоря, я думаю, миссис Хорнби взяла меня потому, что я осиротела и не имела собственных средств, а у нее не было своих детей.

Три года назад я получила небольшое состояние, которое сделало меня независимой, но мне так хорошо жилось с моими милыми друзьями, что я попросила позволения остаться с ними, и с тех пор находилась на положении приемной дочери. Естественно, я наблюдала активную деятельность их племянников, которые трудились на предприятии своего дяди, и хочу подчеркнуть, что ужасное обвинение против мистера Рубена поразило нас, как удар молнии. Я пришла к вам вот почему: я не верю, что Рубен украл эти алмазы. Это совершенно противоречит всему моему опыту общения с ним. Я убеждена, что он невиновен, и готова отстаивать свое мнение.

— Каким образом? — спросил Торндайк.

— Увеличивая необходимые ресурсы, — ответила мисс Гибсон. — Я понимаю, что юридическая помощь требует существенных затрат.

— Да, вы хорошо информированы, — заметил мой коллега.

— Финансовые источники Рубена невелики, поэтому необходимо, чтобы друзья поддержали его. Так вот, ничто из того, что доказывает его невиновность, не останется несделанным, если я возьму на себя ответственность за все расходы, которые сам он не в состоянии понести. Я предпочитаю, конечно, не афишировать свое участие, если этого можно избежать.

— Ваша дружба в высшей степени практического свойства, мисс Гибсон, — усмехнулся Торндайк. — В действительности расходы не составляют для меня проблемы. Если желаете поупражняться в щедрости, обратитесь к солиситору мистера Рубена через вашего опекуна, мистера Хорнби, и с согласия обвиняемого. Сомневаюсь, однако, что возникнет такая потребность, тем не менее я рад вашему приходу, поскольку вы способны оказать нам ценную помощь другого рода. Например, ответить на один-два вопроса, на первый взгляд, не имеющих прямого касательства к делу.

— Я не сочту бесполезным ни один вопрос из тех, что вы мне зададите, — решительно заявила наша посетительница.

— Тогда осмелюсь поинтересоваться, существуют ли некие особые отношения между вами и мистером Рубеном?

— Вы ищете неизбежный для женщины мотив, — слегка вспыхнула мисс Гибсон. — Никаких нежных чувств между Рубеном и мной нет, а если уж говорить о подобной симпатии, следует упомянуть другого человека — Уолтера Хорнби.

— Вы обручены с мистером Уолтером?

— Нет, но он просил меня выйти за него замуж, причем не один раз, и я убеждена, что он привязан ко мне. — Она понизила тон и изменилась в лице, словно речь шла о чем-то невероятном. — Понимаете, у меня около шести сотен годового дохода, и я неплохая партия для молодого человека вроде Уолтера, у которого нет ни собственности, ни надежд ее получить. Однако повторяю: он довольно искренен в своих заверениях и его привлекают не только мои деньги.

— Я не усомнился бы в вашей правдивости, — улыбнулся Торндайк, — даже если бы мистер Уолтер прослыл корыстным субъектом, каким он наверняка не является.

Мисс Гибсон опять вспыхнула и ответила:

— Не трудитесь делать мне комплименты: я имею некоторое представление о своих достоинствах. И все-таки, хотя мне жаль прилагать к Уолтеру Хорнби определение «корыстный», я никогда в жизни не встречала молодого человека, который придавал бы большее значение деньгам, чем он. Он собирается преуспеть в жизни, и я не исключаю, что добьется своего.

— Насколько я понимаю, вы отказали ему?

— Да. Я отношусь к нему по-дружески, а этого мало, чтобы думать о браке.

— Давайте вернемся к мистеру Рубену. Вы давно его знаете?

— Лет шесть.

— Каков его характер?

— Основываясь на своих собственных наблюдениях, утверждаю, что не помню случая, когда бы он сказал неправду или совершил бесчестный поступок. Воровство неприложимо к нему. Его привычки умеренны, он совершенно лишен честолюбия, а в отношении богатства его безразличие так же очевидно, как и пылкость Уолтера. Рубен щедр, но при этом благоразумен и прилежен.

— Хорошо, мисс Гибсон, — поблагодарил Торндайк. — Мы обратимся к вам за дальнейшей информацией по мере продвижения дела. С вашей ясной головой и восхитительной искренностью вы непременно поможете нам, если захотите. Оставьте нам свою карточку, доктор Джервис и я будем держать вас в курсе расследования.

Когда прекрасная посетительница покинула нас, Торндайк с минуту молчал, созерцая пламя камина. Затем, взглянув на часы, надел шляпу, схватил ящик с микроскопом, вручил мне футляр с фотоаппаратом и направился к двери.

— Как бежит время! — посетовал он, когда мы спускались по лестнице. — Но оно не потеряно даром, не так ли?