Красный отпечаток большого пальца - [10]

— Если это — критерий качеств компаньона, — с усмешкой ответил я, — то вы заслуживаете в сто раз больше комплиментов.

— Улавливаю ваш сарказм, коллега, — засмеялся он, — но настаиваю на своей точке зрения. Способность в нужное время хранить молчание — ценнейшее из достоинств. Другой бы на вашем месте, пользуясь непринужденной обстановкой обеда, забросал меня вопросами и комментариями по поводу моих действий в Скотланд-Ярде, а вы, дорогой друг, ни разу не нарушили моей мыслительной работы. Это тем более важно, что все свидетельства и впечатления, которые я почерпнул, нужно, пока они еще свежи у меня в голове, снабдить ярлычками и разложить по полочкам моего мозга. Кстати, — серьезно добавил он, — я допустил одну оплошность. Вы не заметили, какую именно?

— Нет, — признался я, пожав плечами.

— Пальцеграф. Я не выяснил, где он сейчас: в полиции или, как прежде, в распоряжении миссис Хорнби.

— Это имеет значение?

— Мне нужно увидеть эту вещицу. Кстати, вот удачный повод навестить мисс Гибсон. Сегодня во второй половине дня я занят в больнице, а у Полтона куча работы, поэтому прошу вас отправиться на Эндсли-Гарденс в дом Хорнби. Постарайтесь застать мисс Гибсон, побеседовать с ней, желательно конфиденциально, ну и пополнить наши сведения о нравах и обычаях мсье Хорнби — всех троих. Будьте осторожны и вообразите, что вам надо расположить к себе больного, вероятно, капризного, поэтому следите за перепадами его настроений. Не открывая своих намерений, разузнайте все, что можно, о характерах и привычках троих джентльменов, и пусть вас не смущают соображения деликатности. Для нас в данную минуту важно все, даже имена их портных.

— А что по поводу пальцеграфа?

— Выясните, у кого он; если у миссис Хорнби, попросите ее одолжить его нам, нет, подождите: лучше пусть она позволит вам сфотографировать его.

— Сделаю все, как вы велели, — пообещал я. — Наведу внешний лоск и во второй половине дня предстану перед Хорнби в образе Пола Прая[2].

Уже через час я стоял на пороге дома мистера Хорнби на Эндсли-Гарденс, позвонил в колокольчик и с бьющимся сердцем прислушался к его дребезжащему звуку. Дверь открыла горничная, и я спросил, дома ли мисс Гибсон.

— Мисс Гибсон? — повторила служанка. — Она собиралась уходить, но, кажется, задержалась. Входите, сэр, и подождите: я посмотрю.

Я проследовал за ней в гостиную, прокладывая себе путь сквозь строй столиков и прочей разнородной мебели, с помощью которой современные дамы превращают свои жилища в подобие лавки комиссионера, притулился возле камина и набрался терпения. Однако менее чем через две минуты мисс Гибсон сама вошла в комнату. На ней были шляпа и перчатки, и я обрадовался, что мой визит столь своевременен.

— Не ожидала так скоро увидеть вас вновь, доктор Джервис, — сказала девушка, дружелюбно протягивая мне руку, — тем не менее вы очень желанный гость. Пришли сообщить мне что-то новое?

— Наоборот, — улыбнулся я, — мне нужно спросить вас кое о чем.

— Ну что ж, это лучше, чем ничего, — промолвила она с ноткой разочарования. — Присаживайтесь, пожалуйста.

Я осторожно примостился на краешек маленького шаткого стула и приступил к своей нелегкой миссии.

— Вы помните вещицу, именуемую пальцеграфом? — спросил я как можно деликатнее.

— Разумеется, — энергично кивнула мисс Гибсон. — По-моему, она-то и явилась основной причиной всех неприятностей.

— Вы случайно не знаете, полиция забрала ее?

— Так, дайте припомнить. Сначала один из детективов отвез пальцеграф в Скотланд-Ярд, чтобы эксперты провели сравнительный анализ двух отпечатков большого пальца. Полицейские хотели оставить эту штуку у себя, но миссис Хорнби запротестовала, поскольку не желала, чтобы с помощью дурацкой игрушки, как она выражалась, Рубена уличили в преступлении, и в итоге ей позволили забрать пальцеграф. Оно и понятно: зачем он сыщикам, если они и так взяли у Рубена отпечатки, как только арестовали его? В общем, они утратили к пальцеграфу всякий интерес.

— Он теперь у миссис Хорнби?

— Ну да, если она со злости не выбросила его. Она говорила, что это он во всем виноват, и собиралась его уничтожить.

— Надеюсь, не успела, — с тревогой произнес я, — поскольку доктор Торндайк очень заинтересован в исследовании пальцеграфа.

— Вот как? Миссис Хорнби через несколько минут придет к нам — я сообщила ей, что вы здесь, — и мы у нее спросим. А зачем доктору Торндайку вдруг понадобился пальцеграф?

— Понятия не имею, — заверил я со всей искренностью, на какую был способен. — Мой ученый коллега молчалив и замкнут, как устрица. Несмотря на то, что я — его давний знакомый и помощник, он не делает для меня исключений: внимательно выслушивает, как и любого собеседника, пристально наблюдает за моими действиями, но не посвящает в свои замыслы.

— Интересно, — заметила мисс Гибсон, — мне это нравится. По-моему, он поступает правильно, и вообще я с первого взгляда прониклась к доктору глубокой симпатией.

— Он и вправду обаятельный, — согласился я, — но у него строгий принцип: оставаясь приятным в общении, никогда не разглашать секреты клиентов и собственные методы расследования.