Красный Наполеон - [39]

– Не угодно ли вам ознакомиться о этой инструкцией? – перебил его Бойер, протягивая ему сложенный вчетверо лист бумаги.

Пробежав инструкцию и взглянув на красовавшуюся под ней подпись, генерал обратился к одному из своих адъютантов:

– Предоставьте в распоряжение полковника Бойера аэроплан и дайте ему возможность лично позаботиться обо всем по своему усмотрению.

И, обменявшись с Камку поклонами, мы поспешили удалиться. Очутившись в коридоре, Бинней усмехнулся и шепнул Бойеру:

– Я не знало, что именно сказано в вашей инструкции, но на Камку она подействовала, как строгий окрик хозяина.

– Эта инструкция подписана Караханом. А теперь я позабочусь о том, чтобы вы смогли перебраться на американскую сторону.

Носильщики доставили наш багаж в отель „Гамбринус“, а мы вместе с Бойером направилось в отель „Терминал“, превращенный ныне в госпиталь.

– Вы найдете здесь несколько раненых американских офицеров, – оказал он. – Не вижу причин, почему бы вам не поговорить с ними.

Ординарец провел вас в одну из палат, у входа в которую стояли часовые.

Мы вошли в палату и увидели на одной из коек раненого американца, курившего папиросу.

Завидев нас, он выругался:

– Черт меня подери…

– Да и меня тоже, – подхватил я, бросаясь к нему и пожимая его руку.

Это был майор Хиккей Коллинс из пятой бригады морской пехоты.

Коллинс имел репутацию самого отъявленного ругателя во всей морской пехоте и был произведен в офицеры в июле 1918 года, после боев на Марне. Нам не раз приходилось встречаться на фронте и не раз мы вместе кутили в тылу. В последний раз я встретился с ним в 1924 году в Пекине, где его батальон нес охрану в американском посольстве. Я вкратце рассказал ему о том, как попал в Салина-Круц, а он посвятил меня в события, разыгравшаяся в последнее время на фронте. Он был ранен и захвачен в плен.

– Наша бригада прибыла в порт Мексико и мой батальон был направлен в глубь страны. В Санта-Лукреция, не узловом пункте, через который проходит дорога на Вера-Круц, мы оставили одну роту, а сам я с двумя остальными ротами продвинулся дальше, – в горы.

А там нам пришлось наглядеться на многое: джунгли, ползучие лианы, змеи, попугаи, скорпионы, распаренные солнцем заросли, настолько горячие, что от них идет пар…

Мы продвигались вдоль дороги и попытались окопаться. Тут же после нашего прибытия в Чиевела неприятельские летчики разрушили в тылу у нас железную дорогу и отрезали нам путь к отступлению.

На третий день боев меня ранило осколком бомбы, сброшенной о аэроплана, и я потерял осознание. Пришел в себя я лишь тогда, когда очутился в руках неприятеля.

Затем они доставили меня сюда, и теперь я сижу в плену у япошек, закармливающих меня рисом.

Бинней и я поспешили поделиться с ним нашим запасом денег и обещали уведомить его жену о его местонахождении.

Потом мы горячо пожали ему на прощанье руку.

После ленча Бойер предложил лам последовать за ним и доставил нас на авиабазу „Акаги“.

Бинней, Бойер и я поднялись на большом гидроплане и в течение десяти минут кружились над Салина-Круцем, – к нам присоединился эскорт из пятидесяти боевых гидропланов.

Взяв курс на север, мы полетели по направлению к зеленым зарослям.

Дважды мы увидели на горизонте отряды американских летников, а однажды американские пилоты приблизились к нам настолько, что завязался воздушный бой, во время которого были сбиты две американские машины и один японский гидроплан.

Часом спустя мы летели над заливом Кампече. Порт Мексико приветствовал наше появление ожесточенным огнем зенитных орудий. Я в последний раз осмотрел свой парашют, прикрепил кольцо его к поясу и приготовился к прыжку.

Бинней готов был последовать моему примеру.

– Не забудьте передать Марго, что я приду за ней, – крикнул он на прощанье Бойеру.

Неожиданно я почувствовал сильное давление воздуха – наш аэроплан быстро снижался. С высоты трех тысяч метров мы снизились до пятисот метров, и тогда летчик выпрямил гидроплан, и мы заскользили над поверхностью залива.

Бойер Открыл дверцу кабинки, улыбнулся мне и положил руку на мое плечо.

– Будьте здоровы, Гиббонс, – нам пора расстаться, – сказал он.

– Спасибо, Бойер. До свиданья, – ответил я.

Мои пальцы впились в кольцо парашюта, и я ринулся в воздушное пространство.

8

В пятистах метрах под нами блестела синяя вода. Взглянув вниз, я в ужасе зажмурил глаза. Это был мой первый прыжок с парашютом, и я думал, что этот прыжок будет и последним моим прыжком.

Летя вниз я принудил себя медленно считать до четырех в затем потянул за кольцо парашюта. Казалось, прошла вечность, прежде чем расправились складки шелка – от состояния механизма зависела моя жизнь. Потом я ощутил резкий рывок, – меня закрутило в воздухе, словно кубарь, подхваченный концом кнута, – парашют расправился, и я повис в воздухе.

Легкий морской ветер нес меня к берегу – по направлению к белой полосе порта Мексико. Я видел, как несколько моторных лодок понеслись по направлению моего полета, ожидая моего спуска на воду. Одна из этих лодок, – в то мгновение, когда я коснулся поверхности воды, находилась в пятнадцати метрах от меня и поспешила ко мне на помощь.