Красный кролик - [23]

Райан покачал головой.

— Возможно, да, однако в настоящий момент у нас недостаточно данных. Если русские все же решат нажать на красную кнопку, будем ли мы знать об этом заранее?

Чарльстон ждал, что он задаст ему этот вопрос.

— Конечно, надеяться на это надо, однако полной уверенности быть не может.

— За тот год, что я провел в Лэнгли, у меня сложилось впечатление, что наши знания о предмете в каких-то аспектах являются глубокими, но узкими, в других — обширными, но поверхностными. Я еще не встречал тех, кто чувствует себя уютно, анализируя информацию о Советском Союзе. Впрочем, это не совсем верно. Такие специалисты у нас есть, однако их выводы и заключения, по крайней мере, для меня, не являются надежными. Как, например, те материалы относительно экономики…

— Джеймс посвятил вас в это? — сэр Бейзил не смог скрыть свое удивление.

— В течение первых двух месяцев адмирал гонял меня по всем углам. Свой первый диплом я получил, окончив экономический факультет Бостонского колледжа. Экзамен на ДБ я сдал перед тем, как поступить на службу в морскую пехоту. ДБ — это дипломированный бухгалтер; у вас, в Англии это называется как-то по-другому. Затем, после службы в морской пехоте я неплохо проявил себя на фондовом рынке, а затем защитил докторскую диссертацию и занялся преподавательской деятельностью.

— Сколько вы точно заработали на Уолл-стрит?

— За время работы в «Меррил Линч»? О, что-то между шестью и семью миллионами. В основном, на акциях Чикагской и Северо-Западной железных дорог. Мой дядя Марио, брат матери, сказал, что работники собираются выкупить акции и попытаться снова сделать железную дорогу прибыльным предприятием. Присмотревшись внимательно, я пришел к выводу, что мне это нравится. Мои вложения вернулись в двадцатитрехкратном размере. Я пожалел, что не вложил больше, но в «Меррил Линч» меня научили быть в таких вопросах консервативным. Кстати, я никогда не работал в Нью-Йорке. Все это время я провел в балтиморском отделении. В любом случае, деньги по-прежнему вложены в акции, а фондовый рынок в настоящий момент выглядит очень стабильным. Я до сих пор время от времени поигрываю на нем. Занятие это очень увлекательное. Невозможно знать наперед, где встретишь удачу.

— Полностью с вами согласен. Да, кстати, если приглядите что-нибудь привлекательное, дайте мне знать.

— Комиссионные я с вас не возьму — но и никаких гарантий не дам, — пошутил Райан.

— К гарантиям я не привык, Джек, — только не в нашем проклятом ремесле. Я собираюсь ввести вас в рабочую группу, которая занимается Россией. Руководит ей Саймон Хардинг. Выпускник Оксфорда, докторская диссертация по русской литературе. Вы будете видеть почти все, что видит Хардинг — все, за исключением источников информации…

Райан остановил его, подняв руки.

— Сэр Бейзил, я не хочу ничего знать. Мне это не нужно, а лишняя информация не даст мне спокойно спать ночью. Мне нужны лишь голые факты. Я предпочитаю делать выводы самостоятельно. Этот ваш Хардинг умен? — подчеркнуто бесцеремонно спросил Райан.

— Очень умен. Вероятно, вам уже приходилось знакомиться с тем, что выходило из-под его рук. Это он проводил оценку личности Юрия Андропова, результаты которой мы передали вам два года назад.

— Да, я действительно ознакомился с ними. Согласен, работа была выполнена неплохо. Насколько я понял, этот Хардинг — дипломированный «мозговед»?

— Саймон действительно изучал психологию, но недостаточно для того, чтобы получить диплом. У него очень светлая голова. Жена у него художница, пишет картины. Очаровательная дама.

— Мне приступить к работе прямо сейчас?

— А почему бы и нет? Меня ждут дела. Пойдемте, я провожу вас.

Это оказалось совсем недалеко. Райан сразу же выяснил, что ему предстоит работать в кабинете, расположенном на последнем этаже. Для него это стало большим сюрпризом. В Лэнгли путь на седьмой этаж занимает долгие годы и нередко сопровождается карабканьем через окровавленные трупы. Джек рассудил, что кто-то считает его очень умным.

Кабинет Саймона Хардинга не производил особого впечатления. Два окна, выходящих на берег Темзы, застроенный двух— и трехэтажными кирпичными зданиями. Самому Хардингу было около сорока; бледный, светловолосый, с ярко-голубыми глазами. Он был в расстегнутом жилете — или, как его здесь называли, жилетке, — и в неказистом галстуке. Его стол был завален папками, окантованными полосатыми ленточками — единое обозначение секретных материалов.

— Вы, должно быть, сэр Джон, — сказал Хардинг, откладывая в пепельницу трубку из верескового дерева.

— Зовите меня Джеком, — поправил его Райан. — Право, мне как-то неловко выдавать себя за рыцаря. К тому же, у меня все равно нет коня и доспехов.

Джек крепко пожал руку своему новому коллеге. У Хардинга были маленькие, костлявые руки, однако его голубые глаза светились умом.

— Саймон, вручаю его твоим заботам.

Произнеся это напутствие, сэр Бейзил тотчас же ушел.

В кабинете уже был установлен дополнительный стол, подозрительно чистый, а перед ним — крутящееся кресло. Джек уселся в кресло, попробовал, удобное ли оно. Вероятно, в кабинете будет тесновато, но не слишком. На столе стоял телефон, а под ним в плоской коробке — шифратор, позволяющий вести закрытые разговоры. У Райана мелькнула мысль: это устройство надежно так же, как шифратор СТУ, которым он пользовался в Лэнгли? Английский Центр правительственной связи, расположенный в Челтенхэме, работал в тесном взаимодействии с АНБ