Красный корсар - [136]

— Время не ждет — выполняйте ваш долг, отец мой.

И он медленным шагом двинулся вслед за миссис Уиллис, которая отошла в сторону и опустила вуаль, чтобы не видеть страшной картины. Однако Уайлдер остановил его:

— От всей души благодарю вас за то, что вы пытались помочь мне. Если вы хотите, чтобы я умер спокойно, то, прежде чем я расстанусь с жизнью, окажите мне еще одну важную услугу.

— Какую?

— Обещайте, что те, кто вместе со мной взошел на борт вашего судна, покинут его как можно скорее, целые и невредимые.

— Обещай, Уолтер, — послышался из толпы глухой, но торжественный голос.

— Я обещаю.

— Больше мне ничего не надо. Отец мой, исполняйте свой долг; станьте поближе к моим товарищам.

В полной тишине капеллан приблизился к верным друзьям Уайлдера. Во время предыдущей сцены о них словно забыли, но теперь всем бросилось в глаза, что здесь что-то случилось. Фид сидел на палубе с расстегнутым воротником и петлей на шее; он с глубокой нежностью поддерживал голову негра, которую заботливо положил себе на колени.

— Этому, во всяком случае, удастся избежать злобы своих врагов, — сказал священник, взяв бесчувственную руку Сципиона. — Близится конец всем его ошибкам и прегрешениям; скоро он будет недосягаем для суда человеческого. Как зовут твоего товарища, друг мой?

— Не все ли равно, как назвать умирающего, — ответил Ричард, грустно покачав головой. — Он был родом с берегов Гвинеи, и в судовых книгах его обычно записывали Сципионом Африканским; но он откликнется и на имя Сципа.

— Он крещеный? Христианин?

— Черт возьми, если уж он не христианин, то не знаю, кого и считать христианином! — неожиданно резко ответил Фид. — Тот, кто верно служит своему отечеству, не трус и добрый товарищ, не просто христианин, а настоящий святой, если уж говорить о религии. Гвинея, дружок, может, пожмешь капеллану руку своей пятерней в знак того, что ты христианин? Вот видите, еще час назад пальцы его были сильнее испанской лебедки, а что теперь сталось с этим гигантом?

— Час его близок. Ты хочешь, чтобы я помолился о его отлетающей душе?

— Не знаю, не знаю, — прерывистым голосом ответил Фид, откашливаясь так же громко, как в былые, счастливые времена. — Если бедняге почти не осталось времени, чтобы высказаться, то уж лучше дать ему облегчить свою душу. Может, у него есть что важное передать в Африку своим родным; тогда ему нужно подыскать подходящего гонца. Ну, что с тобой, парень? Видите, он старается что-то откопать в своей памяти.

— Мистер Фид… взять ожерелье, — с трудом проговорил африканец.

— Да, да, — ответил Ричард, снова закашлявшись, и свирепо огляделся вокруг, ища, кому бы излить свое горе. — Да, Гвинея, на этот счет будь покоен, дружок, да и насчет остального тоже. Мы похороним тебя глубоко в море и по-христиански, если этот пастор знает свое дело. Любое поручение запишем в вахтенный журнал и уж найдем случай передать твоим друзьям. Много ненастных дней пережил ты на своем веку и немало бурь пронеслось над твоей головой, Гвинея; может, они пощадили бы тебя, будь твоя кожа чуть посветлей. Я и сам, бывало, часто дразнил тебя и раздувался от спеси, что я белый; да простит меня бог за это, а ты-то уж, я надеюсь, простишь, Гвинея.

Негр тщетно силился приподняться и заговорил, поймав друга за руку:

— Зачем мистер Фид просит прощения у черного… На небе господин все простит. Мистер Ричард, не думайте про это больше.

— Это будет чертовски благородно с его стороны, — ответил Ричард. Горе и угрызения совести непривычно всколыхнули его грубые чувства. — Я так и не отблагодарил тебя за то, что ты спас меня тогда, на тонувшем контрабандисте; а сколько еще раз ты выручал меня в таких же пустяках; вот я и хочу поблагодарить, пока еще есть, время; кто знает, удастся ли нам снова попасть в один судовой список.

Слабое движение товарища заставило Ричарда замолчать; он наклонился к умирающему и попытался понять, что тот хочет сказать. С легкостью, свойственной его характеру, он истолковал невнятные слова самым благоприятным для себя образом и продолжал с довольным видом:

— Что ж, может, и удастся. На том свете они, наверно, расставляют людей в таком же порядке, что и здесь, на земле, так что, может, нам опять придется плавать рядом. Судовые документы уже подписаны для обоих, но ты, видно, поднимешь якоря раньше, чем эти воры меня вздернут, и обгонишь меня при попутном ветре. Не стану много говорить про сигналы, которые помогут нам найти друг друга на небесах; и насчет мистера Гарри, — я знаю, ты его не пропустишь, а уж я постараюсь как можно ближе идти в его кильватере; мне ведь от этого двойная выгода: буду знать, что не собьюсь с дороги и непременно повстречаюсь с тобой.

— Это греховные мысли, они только помешают и тебе и твоему несчастному товарищу покоиться с миром, — прервал его священник. — Безумие в такой час думать о своем офицере и уповать на его слабые силы, а не на того, кто…

— Черта с два я буду…

— Тише! — сказал Уайлдер. — Он хочет мне что-то сказать.

Сципион обратил взор свой на офицера и снова сделал слабую попытку поднять руку. Уайлдер протянул ему свою, и умирающий с усилием поднес ее к губам; затем, конвульсивно дернувшись, эта геркулесова десница, которой он так энергично действовал в недавнем бою, защищая своего господина, теперь застыла и бессильно упала; на лице его, казалось, жили одни глаза, с нежностью обращенные на лицо того, кого он так любил и кто среди всех тягот и несправедливостей, выпавших на долю негра, неизменно относился к нему с добротой и любовью. На протяжении этой сцены среди пиратов не прекращался глухой ропот; но вот послышались более громкие возгласы недовольства, и наконец раздались голоса, громко выражавшие возмущение тем, что месть их так задерживается.