Красный и белый террор в России. 1918–1922 гг. - [2]

Известно, что с 1918 по 1953 год, за 35 лет XX века, от войн, голода, болезней и репрессий Россия потеряла как минимум треть своего населения. Во время гражданской войны, за 4 года (1918–1922) — 13 миллионов. Из них примерно 2 миллиона человек покинули страну, на полях сражений потери красных и белых составили примерно столько же. Жертвами террора стали 1,5 миллиона россиян, около 300 тысяч из них были евреи, убитые во время погромов, проводимых и белыми, и красными. Остальные семь с половиной миллионов мирного населения погибли от болезней и голода. В мае 1922 г., согласно информационной сводке ГПУ, только в Татарстане насчитывалось более 500 тысяч незахороненных трупов, а в ряде уездов имелись случаи людоедства[3].

В 1918 г. в России возник государственный террор в виде внесудебных расстрелов и концлагерей. В этом преуспели и красные, и белые. Тогда насилие стало массовым, а личность начала низводиться до уровня материала, — необходимого для социального экспериментирования. Никогда в истории России столь огромное число людей и в столь короткий срок не испытало на себе таких нарушений элементарных свобод, став жертвами произвола и беззакония. Опьянение свободой и вседозволенностью одних обернулось кровавым отрезвлением других. Конечно, в 1930-е годы, когда в стране правили красные, уничтожение миллионов россиян продолжалось в «мирных условиях», но что от этого менялось для невинных жертв террора?

Придя к власти, большевистское руководство взяло на себя ответственность за судьбы проживавших в стране людей. Правительство не может предотвратить стихийных бедствий, но помочь населению в их преодолении обязано. В 1921-м, начале 1930-х, 1946-м засушливых годах делалось для этого явно недостаточно. Засухи были не только в России, но вряд ли в Европе можно найти страну, потерявшую от неурожаев миллионы людей, как это было в стране «победившего социализма» с его проповедью «все во имя человека».

В гражданской войне победили большевики, потерпели поражение их противники. Но это не принесло ни гражданского мира, ни стабильности в обществе. При помощи штыков можно завоевать власть, но сидеть на них неудобно. При помощи насилия, страха, социальной демагогии, организованности большевикам удалось провластвовать семь с лишним десятилетий и создать мощную милитаризованную империю с нищим населением. Они позволяли себе все: уничтожать инакомыслящих, создать огромный ГУЛАГ, где среди заключенных или расстрелянных были и те, кто представлял партию победителей, и их противники, где 90 % узников составляли рабочие и крестьяне. Они выступали с расовых и антисемитских позиций, депортируя, истребляя и унижая целые народы. Подобный режим не мог быть вечным. И он рухнул в одночасье при полном равнодушии народа, как когда-то самодержавие. Мало кто заявил о своем желании защитить империю Романовых, никто не вышел защищать райкомы партии при недавнем наличии многомиллионных масс коммунистов. Народ безмолвствовал при гибели царской и большевистской империй. Режимы поочередно изживали себя. Конечно, между империями были большие различия, основное из которых состояло в том, что в большевистской были разрушены частная собственность, права и традиции личности и народов, люди были превращены в государственных служащих, попали в крепостную зависимость от тоталитарной формы правления. Но и после распада последней империи XX столетия сполохи гражданской войны в России продолжаются, хотя ее начало не предвещало ни столь драматического исхода, ни такой временной продолжительности. Ведь началось все довольно просто: большевики 6 января 1918 г. разогнали впервые избранное в стране демократическим путем Учредительное собрание и расстреляли демонстрацию его защитников. Именно после этого произошел взрыв.

Говорят, что первой жертвой войны являются не только люди, но и правда о ней. Потому с таким интересом до сих пор читается книга С. П. Мельгунова о красном Терроре в России[4]. В ней не только свидетельства очевидца, но и попытка проанализировать публикации той поры. И тогда и позже о красном и белом терроре писали многие, но исследование Мельгунова осталось среди наиболее эмоциональных. Первое издание его книги вышло в Берлине в 1923 г. «Я не могу взять ответственности за каждый факт, мною приводимый. Но я повсюду указывал источник, откуда он заимствован»[5], — писал историк. Этим источником для него стала, главным образом, большевистская и эмигрантская пресса. Мельгунов собирался писать и о белом терроре, подчеркивая, что это явление иного порядка, нежели красный террор, «это прежде всего эксцессы на почве разнузданности власти и мести»[6]. Он и сам полон этой «мести» и не скрывал своей цели показать миру, кто есть большевики и их власть, и был убежден, что красный террор «ужаснее» белого. Мельгунов был тенденциозен в своих писаниях и в силу остроты недавних личных переживаний, он не делал вывода о том, что любой террор является свидетельством остроты борьбы и беспомощности правителей иными способами добиться успеха, что жестокость — это общечеловеческая боль.