Красный газ - [68]

За двойными рамами окна было действительно светло от огромного костра, который разложили ненцы на просторной заснеженной площадке перед избой дирекции совхоза. Рядом с костром на шести нартах лежали доставленные из тундры шесть трупов погибших ненецких охотников. Тела были укрыты грубой тканью, по правую руку от каждого лежало в нартах его разбитое охотничье ружье, а по левую – походный котелок, нож, спичечный коробок, пачка махорки – все, что нужно охотнику и в загробной жизни. Рядом с этими готовыми в последний путь нартами стояла толпа ненцев с факелами. У костра на оленьей шкуре сидел мужчина в странной одежде: красивая замшевая рубашка с красными суконными эполетами была оторочена такой же красной каймой и красными выпушками. Все лицо мужчины было закрыто лоскутом алого сукна, на груди висела какая-то серебряная бляха, а в руках был большой бубен.

Гейзенрих улыбнулся:

– Шаман. Скоро будет камлать. То есть общаться с духами. А сейчас он греет бубен, чтобы кожа натянулась и стала упругой…

Действительно, шаман подносил бубен к костру, держал так какое-то время, а затем, взяв бубен в левую руку, а в правую – деревянную колотушку, начинал тихо и мерно бить в бубен, прислушиваясь, как музыкант, который настраивает свой инструмент.

– Это, конечно, не настоящий шаман, – сказал Гейзенрих. – Это Васька Ного, зоотехник, ему лет сорок. Но его дед и прадед были настоящими шаманами, и костюм ему от них достался. Не пропил все-таки! – заключил он почти удивленно.

– Вы немец? – спросил наконец Зигфрид.

– Мои предки приехали в Россию из Баварии еще в XVII веке… – сказал Гейзенрих вскользь и тут же снова отвернулся к окну.

Там шаман решил, видимо, что бубен «настроен». Удары по бубну стали мощными, в полную силу, и все учащались, и, по мере их нарастания, шаман поднимался со шкуры, не то пританцовывая, не то совершая какие-то ритуальные дерганые движения. Ненцы плотней стали вокруг, их скуластые лица были освещены бликами костра и факелов. Шаман бил в бубен, скакал, то приближаясь к нартам с покойниками, то отбегая от них, и выкрикивал в такт ударам: «Го-о-ой! Го-ой! Гой!..»

– Духов вызывает, – сообщил Гейзенрих Зигфриду. – Между прочим, его прадеду это действительно удавалось, я сам видел… – Поскольку Зигфрид взглянул на него с удивлением и любопытством, Гейзенрих охотно пояснил: – С 1923 года я ежегодно провожу здесь но нескольку месяцев. Я пушник по профессии, или, если угодно, эксперт по пушнине… Ну, Васька, давай! Посмотрим, что ты умеешь! – сказал он в окно, ловко забрался на подоконник и открыл форточку, что бы лучше слышать шамана.

Морозный воздух и гарь костра ворвались в комнату. А там за окном шаман вдруг замер на месте, а затем, запрокинув голову, стал громко выкрикивать что-то по-ненецки.

– Переводить вам? – спросил Гейзенрих у Зигфрида.

– Да, пожалуйста…

– Он спрашивает у духов умерших: «Кто убил вас, мужчины?»

И Гейзенрих стал синхронно переводить Зигфриду выкрики шамана, который громко задавал вопросы духам погибших и тут же выкрикивал их ответы:

– «Летчики убили нас, русские летчики…»

– «Почему убили вас русские летчики?»

– «Потому что мы сожгли буровые…»

– «Почему вы сожгли буровые?»

– «Потому что буровые убивают тундру. И весь наш народ в тундре…»

– «Далеко ли от вас наш богатырь Ваули Пиеттомин?»

– «Нет, недалеко от нас Ваули, вот он!»

– «Что ты скажешь нам, Ваули Пиеттомин?»

– «Русские убивают нас со своих самолетов и вертолетов, как волков на охоте.

Мой дух ходит по тундре и ищет, в кого вселиться,

Чтобы отомстить русским за смерть ненецких мужчин…

Трехгранную стрелу со знаком к восстанию

Пустил я по тундре,

И каждый должен идти воевать -

И богатырь, и простой человек!

Но есть ли среди ненцев еще мужчины,

У которых рука не дрогнет

И глаз не моргнет стрелять по русским?

Есть ли еще мужчины среди ненцев?

Есть ли?…»

Каждый вопрос шаман сопровождал ударом в бубен и, подбегая к ненцам, выкрикивал им в лицо;

– Есть ли еще мужчины среди ненцев? Сам Ваули спрашивает вас! Сам Ваули! Кто пойдет отомстить русским?

– Я… – негромко сказал Ани-Опой и выступил из ряда родственников погибших. – Я сожгу одну буровую. За сына, однако.

– Я тоже… – шагнул вперед еще кто-то.

– И я…

– И я тоже, однако…

Восемь мужчин выступили из толпы и стояли теперь, оглядывая друг друга. А шаман вдруг подскочил вверх высоким прыжком, потом брякнулся на колени и крикнул:

– Земля! – Удар бубна. – Хорошо держи их на спине своей, не опрокинь! – Удар бубна. – Царь-Огонь! Тобой живем, ты нас греешь! – Удар бубна. – Волка от них отстрани, русские буровые сильным огнем съешь! – Удар бубна… – Выгони русских из земли нашей! – Удар бубна. – Солнце, земли свет, поскорей приходи! – Удар бубна. – В нашу тундру без русских – поскорей приходи! – Удар бубна. – Просим тебя, Солнце, земли свет, жить мы хотим! Любимых людей своих хорошо видеть! Наших оленей пасти! Нашу рыбу в реках ловить! Нашего зверя промышлять в тундре! – Шаман ускорял темп своих заклинаний, быстрей и звонче бил его 6убен, и пляска становилась все энергичней, и крики – громче: – А русские люди пускай убегут! На своих самолетах пускай улетят! Вместе с ночью пускай улетят! Со злыми духами пусть улетят! Со своими болезнями пусть улетят! Со своими тракторами пускай улетят! Со своими социалистическими обязательствами пускай улетят! А тундра не может при социализме жить! В тундре и так ничего нету!..