Красный дом - [68]

Анжела лежит на кровати, глядя на розовую лампу на ночном столике. Она чувствует, что вскоре случится нечто плохое, но не знает, как подготовиться к этому. С каждым днем она все больше узнает и все меньше понимает. Испытывают ли другие люди чувство потерянности? Как они живут с ним?

Алекс поежился, пробегая мимо места, где нашел Ричарда. Как ничтожен был шанс на его спасение. С друзьями они тоже время от времени рисковали: втроем – он, Джош и Джейми – скатывались на велосипедах с гребня Криб-Гош, висели с Аароном на стене плотины, но потом им всегда было весело, а от вчерашнего происшествия у Алекса осталось неприятное ощущение, что он отчасти виноват в случившемся. И все же здесь было изумительно, сегодня место выглядело иначе, будто находилось в небе. Жаль уезжать отсюда. Кажется, будто все это принадлежит тебе.

На часах пятнадцать минут одиннадцатого. К половине первого Алекс уже будет у часовой башни Абергавенни. Последняя треть пути шла под гору. Даже жаль, что погода хорошая. В поясной сумке у него две таблетки сухого горючего, ветровка, деньги, мобильник и «Твикс». Хотелось пробежаться под ливнем, похожим на вчерашний, и показать всем, как это нужно делать. К тому же сегодня утром он представлял Мелиссу, целующуюся с девушкой, и дрочил на эту картинку. Вот только девушка то и дело превращалась в Дейзи, и приходилось делать свое дело быстро, стараясь не думать вообще ни о чем.

Дейзи проснулась поздно и понадеялась, что ей удастся позавтракать в одиночестве. Но когда она заливала хлопья молоком, в кухню вошел зевающий отец в пижаме.

– С добрым утром.

Дейзи разозлилась на его вторжение, на то, что он узнал – или не узнал – о ее поцелуе с Мелиссой и собирался сказать что-нибудь глупое. Отец взял с полки чашку, положил в нее пакетик чая и сел рядом с ней.

– Мама рассказала о тебе и Мелиссе.

– Это не обо мне и Мелиссе.

– Знаю, знаю. – Он сложил руки на груди, откинулся к раковине и опустил глаза, будто старался занять как можно меньше места.

«Съежился, как побитый пес», – подумала Дейзи.

– Я просто хотел сказать, что все хорошо.

– Хорошо?! – Будто она покрасила волосы или начала работать по субботам.

– Я имею в виду, это не изменит моего к тебе отношения.

Дейзи уперлась ладонями в столешницу и принялась глубоко дышать. Раз, два… Комната словно подернулась рябью. Ничего хорошего в произошедшем не было, оно изменило ее отношение ко всему. Так почему же все так чудовищно спокойны? Почему все так несказанно милы? Мелисса хоть как-то отреагировала. Хотелось, чтобы это пронеслось по их жизни, словно тайфун, ломая все.

Отец встал.

– Я попью чай позже.

Он легонько тронул ее плечо, однако его касание опалило кожу будто огнем.

Они решили снова поехать в Хэй, он притягивал их, как черная дыра притягивает космический корабль, который из-за нехватки топлива не мог разогнаться, чтобы улететь от нее. Ричард теперь ходил с полированной деревянной тростью – они нашли ее в подставке для зонтиков. Все знали, что их ждет в Хэе, а вот Абергавенни мог разочаровать, невзирая на парики из козлиной шерсти и Рудольфа Гесса. И лишь Бенджи жаждал посетить соколиный питомник, расположенный недалеко от Абергавенни.

Доминик напомнил: у них не ресторанный тур, не поездка к Палаццо Веккья и садам Боболи, у них отпуск, во время которого принято делать то же, что и дома – ходить, разговаривать, вместе есть и проводить время. К тому же Луизе хотелось зайти в ювелирный магазин, который они видели в прошлый раз. А когда Анжела напомнила Бенджи о магазинчике «Блошиный рынок», он отбросил мысль о соколином питомнике, словно горячую картошку.

Ричард настаивал, чтобы сесть за руль, а поскольку у «мерседеса» автоматическая коробка передач, все решили пощадить его мужское самолюбие. Луиза вызвала такси и предложила всем желающим ехать с ней. Ричард попросил Анжелу сесть к нему, чтобы продолжить вчерашний разговор. Он был немногословен, но Доминик, Дейзи и Мелисса все же уловили серьезность происходящего и выбрали такси. Бенджи ничего не уловил и сказал, что поедет на «мерседесе». Ведь «мерседес» – машина крутая, а в такси иногда странно пахнет.

– Ничего, если я включу музыку в исполнении Лондонского Гендель-оркестра под управлением Тревора Пиннока?

– Включай, – разрешила Анжела.

На крутом повороте колеса заскользили по грязи. Нога болела, но боль была хорошей, как после игры в регби.

– Прости за вчерашнее.

– Ничего страшного, это неважно, – ответила Анжела, не сразу вспомнив, о чем они вчера говорили – ее мыслями вновь завладел воображаемый отец, которого у нее никогда не было.

– Да нет, важно, я ведь тебя расстроил.

– Ты не виноват.

Ей хотелось, чтобы ее оставили в покое.

– Я не говорю, что кто-то виноват, я хочу сказать, что…

«Как извивается, опускается и поднимается дорога», – думала Анжела. Она ощущала себя героиней фильма про свою собственную жизнь.

– …я беспокоился за тебя.

– Почему? – машинально отбила она шарик разговора, на самом деле ничуть не интересуясь ответом.

– Луиза вчера сказала, что… что сегодня должен был быть ее день рождения. – Ричард посмотрел в зеркало заднего вида на увлеченного игрой на приставке Бенджи и уточнил: – Ребенка, которого ты потеряла.