Красный циркуляр - [3]
Приближаясь, я понял, что происходит что-то серьезное. Я перевел телефон в режим громкой связи, чтобы Елена могла слышать и помочь мне с переводом. Сам я не преуспел в изучении русского. Даже после десяти лет жизни в России я мог разве что сказать водителю такси нужный адрес.
Разговор походил на затянувшийся тай-брейк, а я вертел головой, будто следуя за теннисным мячом. В какой-то момент Елена сказала: «Кажется, что-то не так с визой, но он прямо не говорит, в чем проблема». Тут в зал вошли еще двое сотрудников в форме. Один указал на мой телефон, другой — на сумки.
«Здесь еще двое пришли, — сказал я Елене. — Велят прекратить разговор и пройти с ними. Я перезвоню, как только смогу».
Я отключил телефон. Один сотрудник взял мои сумки, второй — визовые документы. Прежде чем пойти с ними, я обернулся на Алексея. Тот стоял в смятении, понурив голову, с потухшим взглядом и приоткрытым ртом. Он знал: если что-то в России пошло не так, ничего хорошего не жди.
Сотрудники пограничной службы повели меня извилистыми коридорами по направлению к основному, большему по размеру залу иммиграционного контроля. Я попытался на ломаном русском их расспросить, но они доставили меня в комнату для задержанных, не проронив ни слова. Щурясь от яркого искусственного света, я стал осматривать помещение. Стены бежевого цвета с облупившейся местами краской. Пластмассовые стулья прикручены рядами к полу. На них расположилось несколько других задержанных угрюмого вида. Никто не разговаривал. Все курили.
Сопровождавшие меня сотрудники ушли. В дальнем конце комнаты за стеклянной перегородкой сидело несколько других сотрудников в форме. Я выбрал место поближе к ним и попытался разобраться в происходящем.
Личные вещи, в том числе мобильный телефон, у меня почему-то не отобрали. Я проверил сигнал: телефон работает, связь есть. Это хороший знак, решил я, пытаясь устроиться поудобнее, но в памяти всплыла и не отпускала история Джуда Шао.
Я проверил время. На часах было 20:45.
Я перезвонил Елене. Она не выражала беспокойства: сказала, что готовит короткое письмо в британское посольство в Москве и отправит по факсу, как только закончит.
Затем я позвонил Ариэлю, бывшему сотруднику израильской спецслужбы «Моссад», который консультировал нас в Москве по вопросам безопасности. Он считался одним из лучших профессионалов в этой области — я был уверен, что он разберется с моей проблемой.
Новость Ариэля удивила. Он сказал, что постарается все выяснить и перезвонит.
Около 22:30 я позвонил в посольство Великобритании. Меня соединили с Крисом Бауэрсом из консульского отдела. Он уже получил факс от Елены и был в курсе происходящего — точнее сказать, знал он то же, что и я. Он перепроверил мои данные — дату рождения, номер паспорта, дату выдачи визы и все остальные детали. Покончив с формальностями, он сообщил, что воскресным вечером предпринять многое не удастся, но заверил, что сделает все от него зависящее. Прежде чем закончить разговор, Бауэрс спросил:
— Господин Браудер, вам дали что-нибудь поесть и попить?
— Нет, — ответил я.
Он неодобрительно хмыкнул. Я поблагодарил его, и мы попрощались.
Удобно устроиться на пластмассовом стуле не получалось. Время замедлило ход, как будто секунды превратились в минуты, а минуты — в часы. Я встал и прошелся, пробираясь сквозь сизую пелену сигаретного дыма, сторонясь отрешенных взглядов других задержанных. Проверил почту. Вновь набрал номер Ариэля, но тот не отвечал. Я подошел к стеклянной перегородке и на плохом русском попытался заговорить с сотрудниками пограничного контроля аэропорта, но те не обращали на меня никакого внимания. Для них я был пустым местом. Хуже того — уже заключенным.
В России вообще не проявляют уважения к личности и правам человека. Людьми можно жертвовать во имя нужд государства, прикрываться ими, как живым щитом, пускать на пушечное мясо или разменивать, будто фишки в казино. Надо — и здесь могут избавиться от любого. Как говорил Сталин, «нет человека — нет проблемы».
Тут я опять вспомнил Джуда Шао из статьи в «Форбсе». Может, мне стоило быть более осмотрительным? Я так сосредоточился на борьбе с олигархами и коррупционерами в России, что свыкся с мыслью о том, что и сам могу в один прекрасный момент исчезнуть, если перейду кому-то дорогу.
Я попытался усилием воли выбросить Шао из головы. Вновь попробовал заговорить с охранниками и хоть что-нибудь выяснить — все тщетно. Я вернулся на свое место и опять позвонил Ариэлю. На этот раз он ответил.
— Ариэль, что происходит?
— Я сделал пару звонков, но никто ничего не говорит.
— В каком смысле никто ничего не говорит?
— В прямом. Билл, извини, но мне нужно время. В воскресенье вечером никого не достать.
— Хорошо. Дай знать, как только будут новости.
— Конечно.
На этом разговор был окончен. Я снова позвонил в посольство, но и у них не было новостей. Либо им ставили препятствия, либо мои данные еще не попали в систему, либо и то, и другое. Перед тем как повесить трубку, дежурный консул еще раз спросил, предложили ли мне еду и питье, и я опять ответил отрицательно. Мне этот вопрос казался бессмысленным, но Крис Бауэрс явно держался иного мнения. Должно быть, ему уже приходилось сталкиваться с подобной ситуацией. Мне вдруг подумалось, что, может, это излюбленная тактика русских — не давать ни еды, ни воды.
Бестселлер «В поисках правосудия: Арест активов» наглядно показывает, как путинская коррупция и жажда власти стала причиной вмешательства России в президентские выборы в США в 2016 году и войны против Украины.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“».