Красный циркуляр - [135]
В середине мая меня пригласили выступить с речью на Форуме свободы, проходившем в Осло — своего рода Давосе правозащитного движения. В день мероприятия, когда я вот-вот должен был выйти на сцену перед аудиторией в триста человек, я взглянул на смартфон и увидел срочное сообщение от помощницы с указанием «Интерпол». Я прочел: «Билл, с нами только что связался N. Он получил ориентировку Интерпола о вашем аресте! Документ в приложении. Срочно перезвоните в офис!»
Открыв PDF-файл, я убедился, что российские власти обратились-таки в Интерпол.
Буквально через несколько секунд меня пригласили на сцену. Я заставил себя улыбнуться и следующие десять минут, как много раз до этого, рассказывал историю о России, о Сергее и о себе. Во время выступления мне удалось не думать об Интерполе, но сразу после аплодисментов я поспешно вышел в коридор и позвонил адвокату в Лондон. Она объяснила мне значение этого уведомления: при пересечении границы меня могут арестовать. Каждое государство, которое я посещал, могло принять собственное решение, как реагировать на предписание международного ордера.
Ситуация была довольно неопределенной, ведь я находился в Норвегии — стране с превосходной репутацией в отношении защиты прав человека, но при этом с общей границей с Россией. Я не мог предугадать, как норвежцы поступят в этом случае. Позвонив Елене, я рассказал ей о ситуации и посоветовал готовиться к худшему.
Купив билет на ближайший рейс, я быстро собрался и поехал в аэропорт Осло. Прибыв на место за полтора часа до отлета, я зарегистрировался у стойки Скандинавских авиалиний. Когда оттягивать неизбежное уже не представлялось возможным, я медленно двинулся по длинному коридору к стойке паспортного контроля.
Теоретически я находился в розыске, поэтому, пересекая границу, превратился в сплошной комок нервов, как Эдуард и Владимир, когда они уезжали из России. Воображение рождало картины одна мрачнее другой: вот я предъявляю паспорт и вижу выражение лица сотрудника, когда тот обнаруживает мое имя в розыске по линии Интерпола… Я представил, как меня запирают в норвежском изоляторе временного содержания… Вот я долгие месяцы сижу в спартанских условиях и отбиваюсь на затянувшихся судебных процессах от требования в экстрадиции… Я живо представлял, как гнутся норвежцы под давлением России… И вот я проигрываю в неравной борьбе и оказываюсь в самолете «Аэрофлота», который этапирует меня в Москву… Последующие ужасы воображение рисовать уже отказывалось.
Других пассажиров у стойки паспортного контроля не было. Взглянув на двух молодых сотрудников в форме (оба сидели со скучающим видом и о чем-то негромко переговаривались), я почему-то подошел к тому, что слева, и протянул паспорт. Тот рассеянно взглянул на фото, затем на меня, закрыл документ и вернул его. К счастью, он не просканировал паспорт на компьютере, так что уведомление Интерпола осталось без внимания.
Вот и всё. Забрав паспорт, я прошел к выходу на посадку.
В британских аэропортах действуют другие правила: пограничная служба проверяет все паспорта без исключения. Однако британское правительство уже приняло решение не реагировать на запросы России в отношении меня. Сотрудник иммиграционной службы несколько минут обрабатывал мои данные из-за российского запроса в Интерпол, но в итоге вернул мне паспорт и пропустил.
В Великобритании я был в безопасности, но российские власти отчасти добились своего: отметка в списке Интерпола не позволяла мне свободно путешествовать, а ограничивая мои передвижения, Кремль надеялся, что санкции, аналогичные американским, в Европе не пройдут.
Мне ничего не оставалось, как незамедлительно заняться ситуацией с Интерполом. В день возвращения из Норвегии я составил заявление для печати, в котором открыто указал на то, что международный ордер на мой арест существует. Новость тут же разлетелась, а журналисты и политики принялись наперебой звонить в Интерпол, чтобы понять, почему они приняли позицию российских властей. Обычно Интерпол ни перед кем не отчитывается, но из-за повышенного внимания к моему делу они решили рассмотреть его на специальном заседании через неделю.
Результатов я ждал без особого оптимизма. Интерпол приобрел определенную репутацию, сотрудничая с авторитарными режимами и открывая дела на их политических оппонентов. Во многих случаях они поступали несправедливо. Наиболее очевидный случай — помощь нацистам накануне Второй мировой войны в преследовании бежавших из гитлеровской Германии евреев. С тех пор набралось немало других вопиющих примеров.
За день до совещания Интерпола в газете «Дейли Телеграф» вышла статья обозревателя Питера Осборна под названием «Борется ли Интерпол за правду и правосудие или помогает злодеям?».
Автор высказался в мою защиту и на примере ситуации показал, как Интерпол не раз вводили в заблуждение государства-изгои, а теперь и Россия. «Вполне вероятно, что Интерпол примет сторону ФСБ против Браудера, — отметил он. — Но в глазах мировой общественности под следствием окажется не Браудер, а Интерпол — за сотрудничество с одним из самых подлых режимов мира».
Бестселлер «В поисках правосудия: Арест активов» наглядно показывает, как путинская коррупция и жажда власти стала причиной вмешательства России в президентские выборы в США в 2016 году и войны против Украины.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.