Красный циркуляр - [128]

Наконец началось голосование. Один за другим поступали голоса — почти все были «за». Когда какой-то голос был «против», в нашем офисе раздавался гул неодобрения, но их можно было пересчитать по пальцам. Было ясно, что в палате представителей закон проходит.

Примерно на середине голосования раздался звонок. Я ответил, не глядя на номер вызывающего абонента, полагая, что это Елена или еще кто-нибудь, кто радуется вместе с нами и хочет обсудить происходящее в Вашингтоне.

— Билл, это Марсел.

Я узнал его голос. Это был бухгалтер, которого нам представил Александр Перепеличный, поведавший о швейцарских счетах. Меня удивил его неожиданный звонок, потому что он не имел никакого отношения ни к закону Магнитского, ни к другим вопросам, которыми я занимался на тот момент.

— Марсел, здравствуй! Это может подождать? Я сейчас занят.

— Билл, прошу прощения, но это важно.

— Хорошо, я слушаю.

— Я даже не уверен, что мне стоит этим делиться, — уклончиво произнес он.

— Чем? — Я отвернулся от экрана, где транслировалось голосование.

— Дайте слово, что никому об этом не скажете… даже коллегам по работе.

— Смотря о чем речь. Так в чем дело?

— Умер Александр Перепеличный.

39. Правосудие для Сергея

Марсел рассказал, что Перепеличный упал замертво недалеко от своего дома в графстве Суррей во время дневной пробежки, но всех подробностей он не знал.

Несколько минут я пытался осмыслить услышанное. От нашего офиса до Суррея не больше тридцати километров. Если он умер насильственной смертью (а было очень похоже), то, значит, наши враги перешли от запугиваний к открытому террору.

Просьба Марсела никому об этом не говорить была совершенно неуместной, и я немедленно позвал в кабинет Вадима, Владимира и Ивана. Новость потрясла коллег до глубины души, особенно Вадима и Владимира, которые за последний год хорошо узнали Перепеличного. Вдруг за пределами кабинета раздались аплодисменты и крики ликования. Увидев сквозь стеклянные перегородки рукоплескания сотрудников, я выглянул за дверь и спросил, что происходит. Помощница ответила: «Закон Магнитского только что утвержден в палате представителей, набрав триста шестьдесят пять голосов! Против только сорок три».

Это было грандиозное событие, но я был не в состоянии радоваться, ведь погиб еще один человек, связанный с нашим делом. Я вышел в зал, поздравил ребят с успехом и поблагодарил за упорный труд, пытаясь не показывать чувств от случившегося с Перепеличным. Какое-то время я говорил с коллегами о голосовании и дальнейших планах, но о Перепеличном решил не рассказывать, пока не проанализирую возможные последствия.

Был ли он убит? А вдруг убийцы Перепеличного до сих пор в Англии? Я очень хотел позвонить тем, кому доверял, кто помог бы мне разобраться в ситуации, но не мог, поскольку через сорок пять минут должен был открывать в театре «Новая диорама» премьеру спектакля памяти Сергея.

Я отправился в театр пешком и попытался хотя бы на время выбросить из головы мрачные мысли. В фойе я встретил выдающихся людей, посвятивших свою жизнь правозащитной деятельности, членов парламента, правительственных служащих, деятелей культуры и близких друзей. Постановка получилась яркой и волнующей. По окончании я с тремя почетными гостями занял своего рода «президиум» — мы расположились на складных стульях прямо на сцене и начали открытый разговор с аудиторией. Рядом со мной сидели известный драматург Том Стоппард, бывший советский политзаключенный Владимир Буковский и Бьянка Джаггер — бывшая жена Мика Джаггера и авторитетная правозащитница.

Стоппард с Буковским поведали о том, как в семидесятые годы Стоппард поставил спектакль, который в конечном итоге помог освободить Буковского из советской психиатрической больницы. Обсуждая историю, которая произошла с Сергеем, они отмечали, что в России, к сожалению, с тех пор мало что изменилось.

Я обратился к аудитории последним:

— Ситуация в России действительно очень тяжелая, но сегодня появился небольшой лучик надежды: всего несколько часов назад палата представителей Конгресса США одобрила законопроект «Сергей Магнитский — Верховенство закона и ответственность», предусматривающий санкции в отношении тех, кто пытал и убил Сергея. С гордостью сообщаю, что законопроект набрал восемьдесят девять процентов голосов.

Я планировал продолжать речь, но мои слова утонули в бурных аплодисментах. Один за другим люди вставали с мест, и вскоре стоял весь зал. Они аплодировали не столько успеху кампании, сколько крошечной частице правосудия в мире. Я был глубоко этим тронут и, стоя вместе со всеми, тоже аплодировал.

На выходе из театра я пожимал руки и принимал поздравления, но мысли вернулись к Перепеличному. Еще по дороге в театр я рассказал о случившемся Елене, и теперь мне очень нужно было все с ней обсудить.

Дома я застал Елену сидящей на диване — отвлеченный взгляд блуждал по комнате. Видеть ужас в глазах любимых людей невыносимо, но в ту ночь именно это мне пришлось испытать. Дети спали в кроватках, мы были дома и теоретически в безопасности, но и Перепеличный в своем жилище в Суррее наверное думал то же самое.