Разгорелся спор. Военный министр Анами и оба начальника генеральных штабов отказались признать саму идею капитуляции.
За десять минут до полуночи в бомбоубежище, сопровождаемый адъютантом, вошел император.
Все встали, согнулись в глубоком придворном поклоне и, отведя глаза от тэнно, заняли свои места.
Вентиляция едва работала. У Судзуки от спертого воздуха мутилось сознание.
— Зачитайте Потсдамскую декларацию, — обратился он к главному секретарю Сакомидзу.
Затем поклонился тэнно и, потупя взор, принес извинения за то, что высший совет и кабинет не смогли прийти к единому мнению.
— Позвольте начать опрос? — он вновь поклонился в сторону золотой ширмы, перед которой сидел тэнно. — Попрошу высказаться господина министра иностранных дел.
Того сжато повторил аргументы в пользу капитуляции.
— Господин военно-морской министр?
— Присоединяюсь к мнению министра иностранных дел, — заявил Ионаи.
— Господин военный министр?
— Категорически возражаю! — вскочил со своего места Анами. — Страна должна сражаться до конца! Исход битвы за Японию никем не предрешен до тех пор, пока она не закончилась. Но если суждено сдаться, то необходимо настаивать на соблюдении четырех условий: сохранение императорского строя, право на самостоятельное и бесконтрольное разоружение, судить японцев могут только сами японцы и ограниченный ввод оккупационных сил.
Утренние газеты вышли с двумя заявлениями на первой полосе: кабинета и генерала Анами. Сидя в душных склепах бомбоубежищ, японцы пытались разгадать смысл столь противоречивой публикации. От бомбовых разрывов глухо сотрясалась земля. Распространился слух о том, что третьей жертвой атомной бомбардировки станет Токио.
В десять утра в кабинет Анами на Итигайя вошла группа офицеров во главе с подполковником Такэситой.
— Капитуляции не будет, — в бешенстве прошептал Такэсита. — Если она состоится, господин военный министр должен будет поразить себя мечом.
Анами ничего не ответил.
— Нам стало известно, что «миротворцы», — презрительно осклабился майор Хатонака, — собираются вас убить.
— Вздор, — процедил военный министр.
— По крайней мере, мы не должны идти на капитуляцию без определенных гарантий, — пошел на компромисс начальник оперативного отдела, полковник Арао. — Кому же возглавить в этот час Японию, как не вам, господин генерал? Необходимо без промедления арестовать капитулянтов, взять под защиту императора и объявить страну на осадном положении. С нами лучшие люди страны: начальник генерального штаба армии Умэдзу, командующий восточным военным округом Танака, командир первой гвардейской дивизии Мори и полковник Арита, принявший на себя командование армией в Индокитае. Решайтесь же!
— Ваш план слишком расплывчат, господа, — покачал головой Анами. — Ему не хватает детальности. — И повелительным жестом предложил офицерам удалиться.
— Нет! — Такэсита, приходившийся генералу шурином, схватился за саблю. — Вы должны заручиться у тэнно согласием бросить в атаку камикадзе.[44] Они принесут нам победу.
— Я хочу сперва повидаться с Умэдзу, — Анами вышел из-за стола и, глядя в одну точку, направился к дверям. Офицеры нехотя расступились. — Пойдемте со мной, Арао, — бросил он на ходу.
Умэдзу встретил военного министра удивленным взглядом.
— Вы разве с ними? — спросил он, кивая на Арао.
— Я пришел узнать ваше мнение, — ответил Анами.
— Переворот обречен на неудачу, — отрезал начальник штаба. — Я не пойду на авантюру.
— Но вы же дали свое согласие? — вспылил полковник Арао.
— Да, восемь часов назад, — подтвердил Умэдзу.
— Что же изменилось за столь короткий срок?
— Очень многое, — Умэдзу смахнул на пол ворох телетайпных лент. — Русские сломили наше сопротивление и планомерно продвигаются в глубь Маньчжурии. С Квантунской армией покончено, а без нее наше дело гиблое.
— Но остается Индокитай! — Арао не желал смириться с очевидностью.
— Жалкие десять дивизий, — горько усмехнулся Анами.
— Притом и они не в наших руках. — Умэдзу холодно взглянул на Арао. — Вы приняли желаемое за действительное, полковник Арита убит.
— Этого не может быть, — Арао упрямо топнул ногой.
— При попытке зарубить мечом капитулянта посла он был застрелен офицером кэмпэтай, — не скрывая неприязни, отчеканил начальник штаба.
— Извините, господа, — Анами поднялся. — Мне пора на совет.
Он спустился в бункер за пять минут до появления тэнно. Члены совета были несколько взбудоражены обмороком, который случился с премьером Судзуки. Анами презрительно пожал плечами и отер со лба пот мокрым, черным, как половая тряпка, платком.
Император прибыл, как обычно, в военной форме без знаков различия.
— Господин премьер скверно себя чувствует, — доложил главный секретарь, — и едва ли сможет вести заседание.
— Нет-нет! — престарелый глава кабинета вскочил с поразительной живостью. — Опасения господина Сакомидзу абсолютно беспочвенны, — сегодня он не забыл челюсть и говорил внятно. — Ваше величество, — обратился он к тэнно, — поскольку членам правительства так и не удалось выработать единое мнение, мы просим вас высказать окончательное решение. Извините нас.
В наступившей затем тишине кто-то всхлипнул. Барон Хиранума, возражавший против капитуляции, разрыдался. Адмирал Ионаи плакал молча.
