Красный анклав - [3]

– Так, к чему ты клонишь?

– К тому, откуда взялась эта новая угроза и чего от нее ожидать.

– Ты их за кого принимаешь, за новое политбюро?

Сидящий напротив человек облизнул губы, сделал глоток из бокала и продолжил:

– Союз был настоящим левиафаном, на трупе которого выросли новые организмы. Может быть, он был столь огромен, что даже спустя десятилетия после его смерти отдельные его части еще агонизируют? Помнишь нумерованные города? А ты уверен, что они все раскрылись после распада? И куда шла львиная доля ресурсов Союза, что в итоге прошла мимо нас, а ближе, чем мы, к ним никто не подобрался?

Собеседник напрягся:

– Пётр, а ты точно все мне рассказал?

– Ты знаешь все, что знаю я, – ответил Макаров почти без паузы.

3000 км от ресторана в центре Москвы, то же самое время.

Под гранитной толщей породы в рукотворных галереях, не видевших дневного света, кипела жизнь. Мягкая пульсация ощущалась в коридорах за несколько километров от сборочных цехов Завода Тяжелого Машиностроения имени В.П. Мягкова. Привычный сигнал возвестил об окончании очередной рабочей смены и вереницы работников обоих полов потянулись к платформам, которые развезут трудящихся по домам. Большую часть тяжелой работы выполняли высокоточные пневматические автоматы, созданные на этом же самом заводе и гордо со всеми на то основаниями носящие клеймо со знаком качества. В условиях практически полной изоляции и ограниченности ресурсной базы, производство брака было недопустимо, автоматы работали с минимальными допусками и многократным запасом надежности по самым строгим ГОСТам. Но самый ценный ресурс предприятия, восполнение которого занимало десятилетия – это люди. Все рабочие условия до мельчайших деталей соответствовали СНиПам: освещенность, влажность и движение воздуха, цветовая схема помещений, температура – контролируются с высочайшей точностью. За все автоматизированные процессы анклава отвечает ЭВМ-П1000р, опытный образец вычислителя с нейронно-аналитическим модулем для избирательного решения распределенных задач, отвод тепла от которого покрывает 3.5 % тепловых потребностей комплекса. Операторы работали с компьютером через повсеместно расположенные терминалы, оснащенные устройствами ввода и преимущественно черно-белыми плоскими мониторами. Полностью автономное предприятие функционировало 24 часа в сутки, обеспечивая себя энергией от компактного реактора холодного синтеза серийного образца, построенного еще в 1993 году и до сих пор не дававшего сбоев. Численность жителей подземного моногорода-предприятия составляла около пятнадцати тысяч человек, включая четырехтысячный гарнизон, вооруженный по последнему слову советской техники образца 2015 года.

Глава 2

Иркутский завод карданных валов, Иркутск.

Лев Викторович Речной принадлежал к той породе 'красных директоров', что рождались, жили и умирали на своих предприятиях. Он руководил заводом последние 40 лет, 25 из которых уже в качестве владельца. После распада, Речной быстро организовал ловкий обмен ваучеров работников предприятия на несущественные денежные вознаграждения и получил монстра машиностроительной отрасли в свое единоличное пользование. Новые реалии привели к тому, что от завода осталась только территория, помещения и название. Цеха ветшали, наследие разграблялось, на территории базировался городской рынок, база крупной логистической компании, тренировочный лагерь национал-патриотического клуба и множество других, более мелких, юрлиц. Сам завод в одном из своих цехов осуществлял отверточную сборку несложного промышленного оборудования. В народе у Речного была обычная репутация дорвавшегося до дармовых денег жулика, которому для душевного покоя в его загородной четырехэтажной резиденции требовалась чуть ли не рота личной охраны из его же ЧОПа. Работники его жаловались на задержки зарплаты, плохие условия труда и самодурство начальства, никто к нему работать не шел. Однако те, кто еще работал, почему-то не стремились уйти, хотя были там очень толковые специалисты, которым поступали очень хорошие предложения. Но ответ всегда был примерно один – 'куда мне, старому, что-то в жизни менять, я тут всю жизнь работаю, и помирать мне на этом же заводе суждено'.

Приближалось время обеда, за окном было как всегда пасмурно и сыро, директор ждал посетителя в богато обставленном кабинете, где вся мебель была сделана из красного дерева ручной работы неизвестного мастера. На большом столе среди прочих обычных предметов, стоял небольшой металлический бюстик Ленина, за спиной руководителя, как и полагается, висели портреты Президента Волкова и Премьер-министра Ловцовой. Ни телевизора, ни компьютера, ни даже телефона здесь не было – Речной был очень консервативным человеком преклонного возраста и предпочитал делегировать работу с техникой своим помощникам и секретарю. Не носил даже мобильного телефона, а на руке у него красовались часы 'Полёт', готовые поспорить в ветхости со своим чудаковатым владельцем.

В дверь постучали:

– Лев Викторович, к вам посетитель.

– Вероника Леонидовна, пригласите его и, если меня будут еще спрашивать – я отъехал.