Красным по черному - [101]
— Итак, угадывая твоё желание знать, что здесь написано по-китайски, — он старался не смотреть на неё, — перевожу сию эпитафию…
Она стояла совсем рядом, не шевелясь, застыв всё в той же напряжённой позе… Она уже не ждала, она звала! И он почувствовал, что утрачивает контроль над cобой, что ещё немного — и не cможет сопротивляться!
— «Труженик ревностный и неудачник, свет он пролил на анналы истории», — выдохнул он почти через силу.
Уже наклоняясь, уже будучи готовым презреть все табу и запреты, налагаемые моралью, профессией и возрастом, он заметил лёгкое дрожание век… Она наблюдала за ним!
— Это всё. Твоя очередь! — прохрипел он и «закашлялся».
— «Труженик ревностный и неудачник, свет он пролил на анналы истории», — монотонно повторила она. И, не меняя позы и не открывая глаз, так же монотонно проговорила: — На первый вопрос вы ответили исчерпывающе.
Затем, устремив на него наконец взгляд, в котором читались одновременно укор и смущение обманутой в ожиданиях женщины, — как пощёчину дала:
— Вот второй меня не удовлетворил. Однако, как и обещала, я запомнила с первого раза. Оба ответа.
«Для шестнадцати лет — неплохо сказано, — подумал он. — Иной мужик — до пенсии дитя, а девчонки, видимо, рождаются женщинами».
Вслух же произнёс:
— Умница! Память нужно развивать с младых ногтей. Уж ты поверь пожилому дяденьке, который, как выяснилось, уже страдает ранним склерозом и, между прочим, тебе в отцы годится.
— Только в отцы? — «удивилась» она. — Это вы себе льстите или скромничаете?
— Ты на кого батон крошишь, кикимора болотная? Это я факт констатирую!
И добавил, не удержавшись:
— С сожалением…
— Да чего там! — Она снова взяла его за руку и уже без тени обиды посмотрела в глаза. — Нам ссориться ещё время не пришло. Или вы больше не намерены продолжать нашу экскурсию?
— Я в очередной раз тихо млею, чтоб не сказать «балдею»! Только не понял пока, от чего больше — от твоего нерусского языка или от воинственного оптимизма. Ладно, потопали дальше!
У него было много памятных мест и любимых уголков в городе. Родной Васильевский — если не от Стрелки, то, по крайней мере, от Тучкова переулка до Косой линии и обратно он мог пересечь насквозь разными проходными дворами; провести любую экскурсию по старому центру — от Адмиралтейства до Загородного проспекта и дальше — за Лиговку.
Памятных мест было много. А заветное — только одно…
Он и сам не помнил уже, когда впервые попал сюда, в этот оазис светлой грусти в самом центре многомиллионного города. Он долго бродил среди заброшенных могил, старых памятников и родовых склепов, читая надписи и стараясь представить себе кого-то из тех, кому посчастливилось, по его убеждению, обрести последний покой здесь, в Александро-Невской Лавре. Причём не в парадном и неуютном Некрополе, переполненном знаменитыми мертвецами, на каждого из которых приходится не по одному десятку праздных посетителей в день, а именно здесь, на тихом монастырском Никольском кладбище.
Много лет приходил он сюда всегда один. И вот теперь привёл её, чтобы поделиться этим чем-то своим самым заветным.
В каких-нибудь двух сотнях метров, за забором, кипит жизнь, проносятся сотни машин; озабоченные своими проблемами люди суетятся, куда-то спешат, волнуясь и переживая по пустякам. А они идут, неторопясь, взявшись за руки (он вдруг подумал, что никогда, ни разу в жизни, даже в ранней юности, не ходил ни с одной девушкой вот так — просто взявшись за руки), зарываясь по щиколотку в свежую листву, и почти осязая невидимую границу, за которой — Вечность!
Неожиданно она обо что-то споткнулась и упала бы, если б он не подхватил её уже обеими руками. Они застыли на несколько мгновений в этом полуобъятии, глядя в глаза друг другу…
— Однако так и кондратий хватить может! — снова «охрип» он.
— Ага. Меня, — ответила она и, присев на корточки, вытащила из-под листьев кусок узорчатой решётки, которая раньше была элементом ворот одного из склепов.
— Мне смертию ржа угрожала! — провозгласила она и, оглядевшись, направилась к ближайшей усыпальнице.
Он молча наблюдал, как она поднялась на пару ступенек и, не переступая порога, едва заглянув внутрь, замерла.
— Идите сюда, посмотрите, что ж это делается! Боже, какая красота и какое варварство! Но почему, почему люди такие… такие… вандалы? Неужели совсем ничего святого за душой не осталось?
Разорённая могила… Сорванная ржавая створка двери была переброшена через могильный провал, в котором виднелись полуразрушенные ступени. Они вели вниз, метра на два с половиной, в глубину склепа, стены которого были выложены редкостной красоты изразцами. Гроба не было, только в ближнем углу валялась его проломленная крышка…
— Да, Алёна, осквернённая могила — это, пожалуй, страшнее, чем ограбленный дом или разорённое гнездо. То дело рук и совести плохих людей, у которых, однако, есть шанс искупления. А это сделали нелюди … Такого, наверное, и Бог не простит…
— «Всё в руце Божьей», касатик. Почему-то же допустил Господь сей разор? — раздался неожиданно чей-то вкрадчивый голос совсем близко.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.