Красные журавли - [12]

Гирин ждал объяснений, но вместо этого Люци протянул руку и нажал одну из кнопок, целый ряд которых был вделан в стену, заподлицо с ней. С лёгким шорохом золотистая портьера медленно, как показалось Александру, торжественно раздвинулась, открывая за собой большое, не меньше двух метров в поперечнике, овальное окно. За окном Гирину чудилось нечто серебристое, колышущееся, но яркий свет мешал рассмотреть это подвижное, непонятное нечто. И оттого, что ничего нельзя было понять и трудно было о чем-нибудь догадаться, сердце Александра забилось ещё тревожнее. Люци поднял руку и нажал другую кнопку. Потолок мгновенно погас, но комната не погрузилась в темноту: из овального окна на Александра плеснул звёздный океан. Звезды и звезды кругом! Звезды вверху и звезды под ногами, звезды всюду, куда только достигал взгляд. Это было странное, чужое небо Александр не мог разглядеть ни одного знакомого узора созвездий. Не было тут ни Ориона, ни Большой Медведицы, ни Кассиопеи. Все небо было сплошным созвездием, сплошным узором! Никогда ещё в жизни Александр не видел такого обилия серебряного дыма туманностей, лохматых скоплений огненной пыли и ярчайших, колющих глаз разноцветных звёзд: белых и голубоватых, жёлтых, зеленоватых и рубиновых, похожих на живые капельки крови. Общий свет этого буйного, хмельного неба был так же ярок, как свет полной земной луны. Он неслышно лился в комнату через овальное окно, рисуя новыми сказочными красками её интерьер: встроенный в стену шкаф, стол на широко поставленных ножках, точно приготовившийся к прыжку, кресло, испуганно прижавшееся к дивану, и сам благодушный надёжный диван, похожий на огромного, мирно спящего медведя.

Люци стоял впереди, почти прижавшись лбом к стеклу и жадно глядя на сверкающий мир звёзд. Лицо его, чётко рисовавшееся на фоне пышущего светом неба, казалось бледным и вдохновенным, и без того чёткие черты своеобразной физиономии прописались с особенной остротой, в глазах мерцали холодные разноцветные искорки. Что это? Быль или небыль? Звезды, только звезды вокруг! Голова Александра чуть кружилась, а в ушах стоял звон, точно он только что выполнил вихревой каскад фигур высшего пилотажа.

- Где мы? И что все это значит? - медленно выговаривая слова, спросил Александр.

Люци покровительственно положил руку на его плечо:

- Мы в космосе, Саша. В открытом космосе. А это, - Люци повёл рукой вокруг, - звезды. Звезды, только и всего!

- А Земля?

- Земля далеко. До неё двадцать пять тысяч парсеков, или, может быть, так вам будет понятнее, восемьдесят тысяч световых лет.

9

Видимо, какой-то период времени Гирин был не в себе. Не то чтобы он потерял сознание, этого ещё не хватало, просто увиденное было так ошарашивающе, что какой-то промежуток бытия выпал из его памяти как не стоящая внимания мелочь, как пустяковина. Психологическое грогги! Он не помнил, как Люци включил свет и задёрнул портьеру, не помнил, о чем они говорили, да и говорили ли вообще. По-настоящему Александр пришёл в себя уже сидя за столом с бокалом шипучего зеленоватого напитка в руке. Перед ним стоял большой сифон из гранёного хрустального стекла, напротив, тоже с бокалом в руке, сидел Люци и непринуждённо болтал:

- Чудесная вещь! Ни капли алкоголя, а бодрит как купание в проруби. За странствующих и путешествующих, к славной когорте которых теперь принадлежите и вы. Виват!

Александр машинально опорожнил бокал. Напиток был незнакомым, непривычным: вовсе без сластинки, с вяжущей горьковатой остротой, но довольно приятным на вкус.

- Ну вот, теперь вы снова в седле. А космос - это ерунда! Что такое космос? Самая невинная и безопасная штука на свете - пустота, многие кубические километры которой сдобрены пригоршней молекул и политы ложечкой реликтового тепла. Не стоит тревожиться.

- Космос меня и не тревожит, - рассеянно ответил Гирин.

Люци засмеялся, но спросил отнюдь не насмешливо, деликатно:

- Что же вас тревожит, юноша?

Этот простой вопрос если и не смутил, то поставил Александра в тупик. Земля была так безмерно далека, что казалась теперь ненастоящей. Друзья и близкие словно выцвели, растеряли реальные черты, приобрели характер символов. Ведь их разделяла такая бездна пространства, которое даже молниеносный свет преодолевает лишь за время, которое в несколько раз больше всей человеческой истории! Александр сожалел об утратах, но сожалел странно. Так сожалеют о только что растаявшем чарующем сне, хорошо сознавая, что это сон. Сон - и ничего больше!

С полгода тому назад Гирин в составе группы самолётов по делам службы летал на юг. За час с небольшим они преодолели больше тысячи километров и оказались в стране гор, гранатовых деревьев и цветущих магнолий. На аэродроме он встретил товарища по училищу, они обрадовались друг другу и, сколько могли, поболтали, сидя в тени старых кипарисов. А потом - команда по самолётам, обратный полет, и через какой-нибудь час они снова были дома. Отдыхая после полёта теперь уже в тени берёз, Гирин заметил на траве им же забытый часа три тому назад потрёпанный журнал. Он взял его в руки, рассеянно полистал и вдруг поймал себя на странном, очень остром чувстве ему не верилось в реальность встречи с товарищем, который служил среди кипарисов так далеко от этих берёз! Да и вообще, был ли весь этот двухэтапный, скоротечный перелёт? Может быть, он просто заснул тут, на весенней травке, и ему пригрезились и ровный шум двигателя, и заоблачные выси, и разговор по душам?