Красные ворота - [3]

За несколько дней до Нового года появилась у них в палате гостья. Смело вошла, остановилась, улыбнулась и стала их поочередно разглядывать веселыми глазами.

Ребята смутились… Кто-то не успел еще побриться, кто-то лежал под одеялом. Даже Костик растерялся, вылупил глаза и не сразу щелкнул пальцами.

— Ну, кто из вас Канаев? Погодите, не отвечайте, попробую угадать, — сказала она, еще раз оглядев всех, и затем решительно направилась к Володьке. — Угадала?

— Да-а… — недоуменно пробормотал Володька.

— Тогда здравствуйте, — она протянула руку. — Я Клава.

— Парадоксально! — брякнул Костик.

— Вы меня не знаете, но, может, помните, иногда к вашей бабушке приезжала ее гимназическая подруга из Иванова Ольга Федоровна?

— Помню.

— Я ее дочь.

Володька пожал ей руку, а она скользнула взглядом по пустому рукаву его пижамы.

— Вас выпускают в город? — спросила Клава.

— Вообще-то нет, но можно выбраться… через забор. Только у нас одно обмундирование на всех… вот у него, — кивнул Володька на Костика.

— Ох, какие вы бедненькие, — засмеялась она.

— Володя, — великодушно выступил Костик, — если нужно, моя одежда в твоем распоряжении. Сапоги у меня, правда, сороковой.

— Не подойдет, — огорчился Володька.

— Жаль… Мама очень хотела, чтобы вы навестили нас. Наш дом на этой же улице, совсем недалеко. Кроме того, мальчики, я могу вам устроить билеты в театр. На оперетту хотите?

— Хотим-то хотим, но не можем, — улыбнулся Артем.

— Я могу, если только два билетика, — вытянулся Костик. — Гвардии лейтенант медицинской службы Васин, а по-простому Костик.

И Клава сказала, что устроит ему два билетика, потом спросила:

— Мальчики, а как Новый год собираетесь справлять?

— Да никак, — отозвался Володька. — Попросим няню купить на базаре водочки, ну и справим как-нибудь.

— А можно, я приду к вам? Принесу патефон, пластинки… огурчиков своих на закуску. Можно?

— Наверно, надо получить разрешение, — неуверенно сказал Володька.

— Это я беру на себя, — заявил Костик. — Мария Павловна мне не откажет. Во-первых, коллеги как-никак, а потом женщина, — он был очень уверен в своих мужских чарах.

— Вот и договорились. Я еще забегу к вам до праздника. Хорошо, мальчики?

Все, конечно, заулыбались и стали благодарить. Она простилась с ними за руку и упорхнула, оставив запах духов и смятение в мужских госпитальных сердцах.

— Ну, Володимер, не теряйся. Это бог тебе послал. Перебивать, уж так и быть, не буду. Сам знаешь, от своих отбою нет, — и Костик начал напевать дурацкую песенку, каждый куплет которой оканчивался «кверху попой». Изводил он их этой песенкой с самого своего появления в палате. Поначалу было смешно, но потом надоело до чертиков.

— Кончай трепаться! У тебя одно на уме, — возмутился Володька.

— Правильно, — согласился Костик. — Только одно! А о чем мне сейчас думать? Как жить на гражданке буду? Что-то не хочется об этом, привык часом жить… — он на минуту задумался. — И, знаете, ребята, не скоро это у нас пройдет — часом-то жить…

Старшина Николай, четвертый их сосед, занимавший офицерскую должность и потому попавший в эту палату, сказал задумчиво:

— А жить-то надо будет… На войне, конечно, тяжело было и страшно, но ведь на всем готовом: сапоги прохудились — держи новые… У меня специальности никакой, десятилетка и армия. Учиться дальше не выйдет, родители старенькие, на их хлеба переходить совесть не позволит. Иногда представишь, и не по себе становится. Отвыкли мы, ребята, от нормальной жизни… У тебя, Володька, тоже специальности никакой?

— Да… — вздохнул Володька.

Ему тоже садиться на материнскую шею нельзя, да и не прожить им вдвоем на ее зарплату.

— У меня, ребята, с этим делом проще… Заберусь в какое-нибудь селенье заведующим медпунктом, погуляю годик, а там женюсь на какой-нибудь Марфушке с домом и огородом… И буду в тишине поживать, — мечтательно произнес Костик.

— Ребята, если не устроитесь — валяйте ко мне в Армению. Всех устрою, всех переженю. Слово даю, — Артем обвел палату добрыми глазами. — Правда, ребята… Сдружились мы тут, словно родными стали. Приму всех, место найдется.

— Может, махну и к тебе, — сказал Николай. — Стариков своих навещу, покажусь живым и махну. Климат у вас мягкий, одежи зимней не нужно.

— И ты, Володя, подумай, — повернулся к нему Артем.

— Подумаю…

~~~

Неподалеку от поворота Солянки на площадь Ногина шумела пивная — «деревяшка», выплескивая гомон на улицу. Володька глянул через стекло — народу тьма. После встречи с Деевым хотелось промочить горло. Он постоял немного, облизывая пересохшие губы, но не зашел — кружка пива стоила двадцать два рубля шестьдесят копеек, — а направился к Спасоглинищевскому переулку, чтобы выйти к Маросейке, оттуда к Мясницкой, а там и до родной Сретенки рукой подать…

У Сретенских ворот он вошел в троллейбус и… увидел Майку!

Она сидела впереди, но он и со спины узнал ее. На ней было легкое платье без рукавов, и, судя по круглым открытым плечам, она пополнела еще больше.

Нет, у него не екнуло сердце, не участилось дыхание, но что-то все же произошло — ярко вспомнились мучительные сны на Дальнем Востоке, желание увидеть ее во время отпуска, танцы на школьных вечерах…