Красные свитки магии - [8]

– Это романтично потому, что таким образом мы делимся друг с другом знаниями об окружающем мире, – пояснил Магнус. – Тот, кому известно кое-что о звездах, учит того, кто ничего не знает. И это романтично.

Алек ответил на слова мага:

– Мне кажется, я ничему не смогу научить тебя.

Он по-прежнему улыбался, но Магнус ощутил болезненный укол в сердце.

– Напротив, я уверен, что можешь, – возразил чародей. – Что это у тебя на тыльной стороне ладони?

Алек поднял руку и внимательно осмотрел кисть, как будто видел ее в первый раз.

– Это руна. Ты же видел их прежде.

– Я знаком с основной идеей. Ты рисуешь руны у себя на теле, и это дает тебе могущество, сверхъестественные способности, – сказал Магнус. – Но детали мне до конца не ясны. Сделай мне одолжение. Эта Метка у тебя на руке – она первая, которую вы получаете, верно?

– Да, – медленно произнес Алек. – Руна Ясновидения. Ее обычно наносят детям самой первой, и она служит для проверки того, что ребенок вообще сможет стать Сумеречным охотником. Кроме того, она позволяет видеть сквозь Маскировку. Что никогда не помешает.

Магнус взглянул на расплывчатое изображение глаза, видневшееся на бледной коже Алека. Маскировка, или гламор, защищала жителей Нижнего Мира от взглядов посторонних. Сумеречным охотникам требовалось проникать сквозь Маскировку потому, что существа Нижнего Мира представляли собой потенциальную угрозу для человечества.

Разве не эта мысль промелькнула у Алека в мозгу, когда он смотрел на Метку у себя на руке? Но он не выразил ее вслух – наверное, по доброте душевной. Он старался беречь чувства Магнуса, точно так же, как уберег его самого от удара во время катастрофы воздушного шара. «Странно, – подумал Магнус. – Но мило».

– А как насчет этой? – продолжал он и, сам того не осознавая, провел указательным пальцем по бицепсу Алека. Лишь мгновение спустя он заметил, что Алек вздрогнул от этого неожиданного интимного прикосновения.

Алек посмотрел прямо в глаза другу.

– Аккуратность, – произнес он.

– Значит, именно ее я должен благодарить за твою исключительную ловкость в обращении с луком? – Не отпуская предплечье Алека, маг привлек его к себе, и они очутились совсем близко друг к другу посередине тротуара, под серебристыми лучами луны. Он наклонился и быстро поцеловал руку Алека.

– Спасибо, – прошептал он. – А эта?

На сей раз он слегка коснулся пальцами шеи Алека. В ночной тишине было слышно хриплое, прерывистое дыхание молодого человека. Рука его обвила Магнуса за талию, они тесно прижались друг к другу, и Магнус даже сквозь одежду услышал, как гулко бьется сердце его возлюбленного.

– Руна Равновесия, – почти беззвучно прошептал Алек. – Помогает мне твердо держаться на ногах.

Магнус наклонил голову и нежно коснулся губами серебристой руны, почти выцветшей, едва заметной на гладкой белой коже шеи Алека. Алек резко втянул воздух сквозь зубы.

Магнус провел губами по теплой, нежной коже и, добравшись до уха Алека, промурлыкал:

– Мне кажется, она не действует.

– А я и не хочу, чтобы она действовала, – пробормотал Алек.

Он повернулся лицом к Магнусу и коснулся губами его губ. Алек целовался точно так же, как делал все в своей жизни – отдавался этому занятию страстно, самозабвенно, и Магнусу показалось, что его уносит куда-то прочь могучая река. Он отодвинул ворот кожаной куртки и, взглянув на горло Алека из-под опущенных ресниц, увидел в лунном свете кое-что новое. Очередная руна, напоминавшая музыкальную ноту, была начертана в ложбинке между ключицами.

Магнус очень тихо спросил:

– А что это такое?

Алек прошептал:

– Стойкость.

Магнус уставился на него во все глаза.

– Ты серьезно?

Алек усмехнулся.

– Ага.

– Правда, вот как? – произнес Магнус. – Мне хотелось бы прояснить это до конца. Ты говоришь это не просто для того, чтобы казаться более сексуальным?

– Нет, – хрипло пробормотал Алек и судорожно сглотнул. – Но я рад, что это кажется тебе сексуальным.

Магнус прижал унизанные кольцами пальцы к коже Алека под ключицей и увидел, что молодой человек вздрогнул от прикосновения прохладного металла. Он провел рукой вверх, к затылку Алека, и затем снова притянул к себе его голову.

В этот момент Магнус прошептал:

– Боже, я обожаю Сумеречных охотников.

Алек повторил:

– Я рад.

Губы его были нежными и горячими, в отличие от его сильных рук – но вскоре это противоречие перестало существовать, и поцелуй давал им обоим и нежность, и ласку, и тепло, и одновременно разбудил жгучее нетерпение. В конце концов, Магнус отстранился, хватая ртом воздух, потому что иного выбора у него не было – разве что увлечь Алека за собой, на траву, в темноту.

Он не мог так поступить. Алек никогда прежде не делал ничего подобного. В первую их ночь в Париже Магнус проснулся еще до рассвета и обнаружил, что Алек, который так и не сумел уснуть, расхаживает по комнате из угла в угол. Он понимал, что иногда Алека охватывали растерянность и тревога при мысли о том, во что он ввязался. И поэтому решение насчет того, заходить ли им дальше, должно было принадлежать исключительно ему.

Алек напряженным тоном произнес:

– Как ты думаешь, мы можем обойтись без кабаре?