Красные стрелы - [68]

Время было расставаться. Пожимаем друг другу руки. Получив разрешение выступать, капитан быстрым шагом направился к своему танку.

Я собрался уезжать, но, к моему удивлению, командир бригады предложил остаться:

— Не торопись, посмотри, как земляк воюет.

Я остался.

Батальон, выдвинув вперед фланги и оттянув назад центр, где находился сам командир, устремился вперед. За флангами и позади Метельского двигались танки других батальонов.

На переднем крае противник сопротивления почти не оказал. Но перед возвышенностью, на которой раскинулось небольшое село Ржанивка, советские танки попали под сильный огонь. Вспыхнуло несколько «тридцатьчетверок».

— Мало, очень мало сделали наши артиллеристы, — недовольно покачал головой командир бригады. — Почти вся система противотанковой обороны у противника сохранилась.

Встретив яростное сопротивление, Метельский осуществил маневр. Мы видели, как несколько левофланговых машин, используя лощины, направились в обход населенного пункта.

Скоро и все машины батальона вышли из поля зрения. Но радио каждые пять минут держало нас в курсе дела. Капитан достиг окраины села, и его танки одновременно атаковали врага с фланга и тыла.

Я покинул соседнюю бригаду, когда Ржанивка уже была взята. Полковник при мне доложил в штаб корпуса о первом успехе.

17

Позвонил генерал Кравченко:

— Что, Степан Федорович, хлопцы очень устали? Когда сможете выступить?

— К утру.

— Тогда вот что. Ваш сосед справа уходит на другое направление. Вам придется повернуть на Браженцы.

В землянке холодно, а меня бросило в жар. Браженцы! Это как раз то село, где находится мой сын.

В землянку входит раскрасневшийся от мороза и ветра Маляров. Его усы, брови, ресницы заиндевели. Сбросив шинель и потирая руки, он подсаживается к железной печурке.

— В институте я изучал закон об усталости металла, — говорит подполковник. — А наши танкисты опровергли его. Мы, Степан Федорович, перекрыли все известные до сих пор нормы эксплуатации машин. Согласно уставам всех армий мира, в том числе и нашему, после трех-, четырехсуточных танковых боев части должны выводиться на отдых. А сколько времени мы воюем без отдыха?.. — Он вдруг обрывает себя: — Слушай, а почему у тебя такой кислый вид?

Рассказываю о звонке командира корпуса и о том, что нам предстоит освобождать Браженцы.

Маляров не находит слов для утешения. Он понимает, если противник будет долго сопротивляться, то жертвы среди мирных жителей неизбежны. Возможно и другое: гитлеровцы просто угнали население на запад…

К утру из Браженцев возвратились разведчики. Василий Причепа настроен оптимистически:

— Оборона — не ахти какая. И артиллерия — в недостаточном количестве. Фрицы обмороженные все, сопротивляться много неспособные. — Он протянул мне листок бумаги: — А это схема расположения орудий.

Познакомившись со схемой, Маляров заметил:

— Южное направление более открытое. Отсюда и ударить нужно. — Немного подумав, добавил: — Я с ротой Горбунова пойду.

Утром началась пурга. Дневной свет так и не появился. О молниеносном ударе речи не могло быть. В такую погоду машину надо вести осторожно.

Снова позвонил командир корпуса:

— Идете?

— Идем.

— Погода неважная. Может, отложить?

— Все будет в порядке.

— Ну хорошо. Желаю успеха!

Я передал трубку телефонисту, посмотрел на Малярова:

— А не лучше действительно повременить? Случись что, скажут — из-за сына…

Маляров не на шутку разозлился:

— Копеечная щепетильность! Разве вчера была лучшая погода? Сейчас солнышка ждать не приходится!

Даже майор Хромов, человек осторожный, сдвинул щетки-брови, вынул изо рта трубку-коротышку и сделал протестующий жест:

— Степан Федорович, вы меня удивляете.

В смотровые щели совсем ничего не видно. Командиры танков легли сверху на броню, взмахами рук сигнализировали механикам-водителям. Машины шли осторожно, почти на ощупь.

Вой снежной бури сыграл положительную роль: противник не слышал шума моторов.

Маляров сообщает по радио, что подходит к юго-западной окраине села. Подтягиваю отстающие танки и отдаю общую для всех подразделений команду: «Атаковать!»

Разведывательные данные Василия Причепы помогли быстро уничтожить почти все противотанковые средства противника. Деревня занята без потерь.

Пурга не унимается, но жители Браженцев оставили свои убежища и выбегают к нам. Группа ребятишек, растолкав локтями взрослых, протискивается к танкам.

— Дяди военные, — тоненьким голоском обращается к нам девочка лет семи, — вы всегда-всегда будете с нами? Никуда не уйдете?

— Уйдем, — взял ее на руки командир роты Горбунов. — Вот сейчас машины свои покормим и уйдем.

— А фашисты? — испуганно посмотрела на него девочка.

— Фашистов на советской земле больше никогда не будет. Конец им, понятно?

Девочка кивнула головой, вытерла рукавом мокрое от снега лицо:

— Капут им, да? А куда вы поедете?

— В Берлин. Там главный фашист Гитлер живет.

— А меня один фашист сапогом в живот ударил. Я маме плакать помогала, когда он нашу корову забирал. Он маму ударил, потом меня.

Горбунов поцеловал девочку. Назвал ее умницей, заявил, что отомстит тому фашисту, который коров забирает и маленьких детей сапогом в животы бьет.