Красные рельсы - [11]

— Это выяснится после того, как вы на него посмотрите.

Они пошли в направлении Бродвея; через несколько минут Конкэннон совершенно выдохся. Бандаж Лили удерживал его ребра в неподвижном положении, но мешал нормально дышать.

— А где этот самый труп?

— На Харви-стрит.

— Как же мы будем туда добираться?

— Пешком, разумеется. Думаете, муниципалитет сразу предоставит нам парадный экипаж и шестерку лошадей?

Конкэннон остановился и махнул проезжавшему фиакру.

— С вашего позволения, мы лучше поедем.

Было начало осени, и в воздухе стоял запах пыли и железа. Они ехали молча. «Кольт» в заднем кармане брюк заставлял Боуна то и дело ерзать на сиденье.

— Остановите-ка здесь, — сказал он, лишь только кучер повернул на Харви-стрит.

Похоронное бюро — небольшая деревянная постройка — находилось чуть поодаль, позади травяной лужайки. Свежевыкрашенная табличка гласила: «Организация похорон. Изготовление надгробных плит по заказу». Они прошли по узкой тропинке к крыльцу, где их ждал врач.

— Доктор Мэхью, — сухо сказал Боун, и на этом церемония знакомства завершилась. — Клиент готов, док?

Седеющий врач с усталым лицом поприветствовал Конкэннона кивком головы.

— Готов к вечному сну.

Они вошли в дом и вскоре оказались в комнате, где лежал покойный. Хозяин бюро Лоусон, закончив все подобающие манипуляции, смотрел на «подопечного», грустно качая головой.

— Ни денег, ни семьи… Ничего. Муниципалитету следовало бы знать, что приличные похороны обходятся недешево. Но эти советники не обращают внимания на такие «мелочи»…

Боун посмотрел на Конкэннона.

— Ну, что скажете? Узнаете его?

При жизни покойный, видимо, был бледным и хилым. Мертвое лицо сохранило напряженное, обеспокоенное выражение. Выцветшие голубые глаза задумчиво смотрели вдаль.

— Это вчерашний сутенер со Второй улицы, — сказал Конкэннон. — Потом он оказался у «Дней и ночей» с теми двумя, которые лупили меня ногами.

Врач что-то записал в блокнот; хозяин бюро продолжал молча покачивать головой.

— Вам известна его фамилия? — спросил доктор Мэхью.

— Нет. Но его наверняка знают все проститутки со Второй улицы. Это он отвел меня к Мэгги Слаттер.

Врач захлопал глазами: это ему ни о чем не говорило. Но допытываться он не стал.

— По закону вам следовало бы принять присягу, прежде чем давать показания. Но это, на мой взгляд, вряд ли что-нибудь изменит. — Медик вопросительно посмотрел на Боуна, тот пожал плечами. — Это все, что вы о нем знаете?

— Да. Я видел его всего два раза. Больше не знаю ничего.

Врач накрыл труп простыней. Конкэннон и Боун вышли на веранду.

— Отчего он умер? — спросил Конкэннон.

— От удара ножом в спину. Действовали не слишком аккуратно, зато наверняка.

Они побрели по тропинке.

— А где это случилось?

— В переулке, недалеко от того места, где я вас нашел. Те двое, скорее всего, решили избавиться от свидетеля. Так что ему не повезло.

Дойдя до тротуара, они остановились и оглядели улицу.

— Есть какие-нибудь догадки? — сухо спросил Боун.

— Да, пожалуй. Этот тип, скорее всего, слышал, как я говорил с Мэгги насчет Эйба Миллера. Потом разболтал это людям, которых это могло заинтересовать. Они подстерегли меня у входа в «Дни и ночи». Дальше вы все сами знаете…

Боун скривил рот в знак того, что объяснение его не удовлетворило.

— Почему же они не убили вас, а ограничились побоями?

— Резонный вопрос. Ответа, к сожалению, я не вижу сам.

— Странно, что они не довели дело до конца, — озадаченно сказал Боун. — Наверное, сочли вас мертвым. Но когда они поймут свою ошибку, то наверняка захотят ее исправить. Вы об этом думали?

— Эта мысль приходила мне в голову. Однако, если я вам больше не нужен, то я, пожалуй, вернусь в отель.

В «Вояджер-отеле» Конкэннону вручили послание.

«Мистер Конкэннон, мы должны встретиться. Вечером, после ужина. Я буду ждать вас в кафе. Атена Аллард».

— Кто это принес? — спросил Конкэннон у портье.

— Какой-то мужчина, примерно вашего возраста. Здоровый, лысоватый.

«Повар „Файн и Денди“», — догадался детектив.

— Что он говорил?

— Попросил передать вам эту записку. Больше ничего.

Конкэннон прошел в свой номер. Атена Аллард не выходила у него из головы. Он прекрасно понимал, что в ее приглашении не было ни малейших личных мотивов, и все же испытывал глуповатое счастье. Он побрился, переоделся, спустился в салун и посвятил добрую половину дня составлению писем, в которых просил знакомых полицейских дать ему сведения о Эйбе Миллере. Джону Эверсу он написал краткий отчет о своих злоключениях, избегая излишних подробностей. Перечитав его, Конкэннон остался недоволен. Эверс наверняка назвал бы его «поверхностным и бессвязным». Детектив вздохнул, сунул послание в конверт и заклеил его.

Когда он выходил из салуна, какой-то полисмен в форме объявил, что Маркуса Конкэннона просят подойти к столу дежурного администратора. Конкэннон обреченно побрел туда.

— Я от сержанта Боуна, — сказал полицейский. — Он хочет вас видеть.

— Зачем? Он сказал, по какому поводу?

— Нет… Он сейчас на Второй Западной улице, в одном из… торговых заведений. Он сказал, что вы должны знать, где это.

Конкэннон ощутил пустоту в желудке.

— Понятно. Вы тоже туда?