Красные пинкертоны - [19]

— Трёх бандитов, — пробурчал Турин. — Их личности уже установлены. Это гастролёры из Ростова. Все судимы ранее. И не один раз.

— Ковригина от должности отстранить, — будто не слыша, продолжал начальник. — Найдите ему занятие другого рода. И пусть сдаст табельное оружие.

— У меня другой работы нет. Метлу дам. Пусть улицы метёт.

По залу пробежали и ропот, и смешки.

— В портовый садик отправьте. С метлой-то ему сподручнее.

— Уркоганов метлой не погнать, — дерзил, не сдерживаясь, Турин. — А там их целое лежбище.

— Вы же и распустили.

— Моё дело раскрывать да ловить.

— Вот что! — прихлопнул рукой по столу начальник и приподнялся. Такое случалось не часто. — Василий Евлампиевич, ваши заслуги известны, однако никому не позволено!..

— Товарищ начальник! — в открывшуюся дверь кабинета заглянул взволнованный дежурный.

— Что у вас? — развернулся к нему Опущенников.

— Там звонят.

— Я же просил во время совещания меня не беспокоить!

— Там из губкома!

— Скажите, я перезвоню сам, как только закончу совещание.

— Там из приёмной секретаря губкома…

— Кто?!

— Наверное, Странников… — не совсем уверенно подсказал Турин.

— Василий Петрович? А он с какой стати? — начальник метнул вгляд в Турина.

— Меня, наверное, не нашёл, вот вам и звонит, — лениво поморщился начальник розыска.

— Вас? Его интересует убийство трёх бандитов?

— Не думаю. А впрочем, чем чёрт не шутит.

— С каких пор уголовники стали интересовать секретаря губкома? Вы что-то не договариваете, Василий Евлампиевич? В парке бандитом был ранен гражданин, которого Ковригин в больницу водил… Он не имеет отношение к губкому?

— После перевязки чуть дёру не дал, — хмыкнул Турин. — Просил, чтобы фамилия его нигде не фигурировала.

— Вот-вот! — насторожился начальник. — Он как раз и может быть из губкома. Как его фамилия?

— Иорин его фамилия.

— Имелся у них такой человек…

— Этот Иорин, извините, предпочитал дамочек лёгкого поведения, а не партийные кабинеты.

— А что ж тогда Василий Петрович? — поджал губы начальник в недоумении. — Почему звонит?

— Думаю, из-за Ковригина.

— Ничего не понимаю.

— Вчера вечером, до происшествия, мой Ковригин остановил Странникова и задумал проверить его документы.

— Зачем?

— Ну… — пожал плечами Турин. — Померещилось что-то ему. Ковригин первый день как из деревни выбрался, форму новую приехал получать. Перестарался… наломал дров.

— Вон оно как!

— Секретарь сказал, чтобы я под арест его посадил.

— Вот видите!

Турин пожал плечами, теперь голова его повисла без гордыни.

— Надеюсь, арестовали шаромыжника?

— Сидит.

— А чего со мной тягомотину разводите?

Турин отвернулся к двери, которая снова открылась, на пороге возник всё тот же дежурный, только теперь уже с лицом краснее помидора и весь взлохмаченный, словно его оттаскали за уши.

— Товарищ начальник! — выпалил он. — Ответственный секретарь губкома требует вас к себе!

— Дождались… — Опущенников махнул милиционерам расходиться и поспешил к двери.

— Ефим Петрович, — заикнулся Турин. — Может, мне с вами?

— Вам? — приостановился тот, оглядел с ног до головы Турина. — С какой стати?

Турин приблизился и шепнул:

— В парке Странников был, только спал он…

— Так что же ты мне сразу не объяснил?! — побелел от гнева начальник.

— Ну буду же я при всех рассказывать, — не смутился тот. — Ну что? Идти с вами?

— Пойдём. Сам отвечать будешь. А потом с тобой отдельно поговорю!

До губкома добрались скоро. Опущенников утихомирил волнение и в кабинет Странникова вошёл один, оставив Турина дожидаться в приёмной.

— Как обстановка? — вместо приветствия пронзил его строгим взглядом ответственный секретарь.

— Обычная, — не моргнул начальник милиции и выпалил: — С десяток кражонок, грабёж нераскрытый… но мы работаем, триста литров самогона хлопцы припёрли с Трусова, ну и мелочь — проститутки, малолетки бомбили вагоны на вокзале… В общем, как всегда.

Странников не проронил ни слова, выжидал.

— Спасибо ещё раз за подаренную машину, товарищ секретарь. В угро не нарадуются. Теперь с преступным элементом скорее пойдёт, — затоптался Опущенников, не находя продолжения.

— Ты вот что, — перебил Странников, — благодарить губком не надо. Губком улавливает главные болячки, язвы буржуазного прошлого. Я больнице в машине отказал, потому что изучаю ситуацию. На нынешнем этапе, когда ошалевший от открывшихся возможностей нэпман прёт к спекуляции, забрасывает нерадивых аппаратчиков взятками, кому как ни нашим красным пинкертонам нужна скорость, а?

— Так точно, товарищ!..

— Ты мне ответь про другое, — опять перебил Странников. — Когда в угро научатся заботиться о…

— Недоразуменьице случилось! — опередил Опущенников. — Из деревни агент тот. Прибыл получать форму, задержался и вот… Вам попался.

— Где он?

— Сидит, — Опущенников прищёлкнул каблуками. — Турин взял под арест провинившегося. Тот сам и доложил, как вами велено было.

— Значит, сидит?.. А что доложил? — изучал подозрительным взглядом Странников бледное лицо начальника, постепенно успокаиваясь.

— Учим, учим их, — бурчал между тем тот, отворачивая голову. — Мало толку. Видел ведь, что человек солидный перед ним, что оказия вышла, ну прояви смекалку — проводи до дома… Нет у молодых понятия.