Красные петухи - [68]
Левая щека у него дернулась, рот повело в сторону, он громко клацкнул зубами, и вдруг по щекам его поползли слезы. Матюгнулся еще раз сквозь сжатые зубы, отбежал в угол и там стоял, согнутый, судорожно вздрагивая худой надломленной спиной.
Все молчали, отводя глаза друг от друга. Они знали трагедию пикинской семьи, почитали его за одержимость в работе, за кристальную душевную чистоту. С Пикиным спорили, порой беззлобно подтрунивали, но уважали. От него ждали любой бесшабашной, безрассудной выходки, но не слез. Оттого и молчали неловко и пристыженно.
Пикин совладал с собой. Подсел к столу, долго скручивал папиросу, рассеивая табак по красной скатерти.
— Давай раскручивай свою семенную, — тихо сказал Аггеевский. — Здесь половина членов президиума губкома, с остальными я сейчас обговорю, оформим официальным решением. Только чтоб без перегибов. Побольше привлекай крестьян. Да перед тем как в закрома засматривать, соберите мужиков, растолкуйте. К ссыпкам охрану из надежных крестьян-коммунистов. Договорились, товарищи?
Никто не отозвался.
— Значит, решено, — резюмировал Аггеевский.
Чижиков подсел к Пикину. Вполголоса спросил:
— Давно у тебя Горячев?
— С начала. Как создался Губпродкомиссариат.
— По чьей-нибудь рекомендации?
— По-моему, была рекомендация политотдела пятьдесят первой дивизии. Он там начальником госпиталя, кажется, был. Схватил тиф. Остался в Северске. Что он тебя интересует?
— Сдается мне, в чужом оперенье летает… Присмотрись к нему внимательно… И вот еще просьба. В продотряд, который поедет вместе с Горячевым в Яровский уезд, надо включить одного человека. Черкни записочку начальнику продотряда, чтоб принял рядовым бойцом бывшего красноармейца Сатюкова Тимофея Сазоновича. Крестьянин. Отличный человек и боец первостатейный.
— Это еще зачем?
— Надо. Понимаешь, очень надо.
Пикин написал требуемую записку. Чижиков встал, протянул руку.
— Будь здоров. Да, вот еще что. Попроси кого-нибудь составить подробные списки всех продработников губернии, от бойцов продотрядов до уездпродкомиссаров с указанием, откуда пришел к вам и по чьей рекомендации. Не хмурься. Для тебя стараюсь. Когда-нибудь поймешь, спасибо скажешь. А за Горячевым понаблюдай. Непременно.
Пикин шел торопливой неровной походкой, взгорбив худую спину. Недавно ему исполнилось двадцать семь. Велики ли годы? А внутри все перегорело. Появись сейчас волшебник, скажи: «Давай, Пикин, выкладывай три самых заветных желания», и выложить нечего. Разве что попросит помочь досрочно семенную разверстку выполнить. Все желания, все интересы, весь смысл жизни Пикина замыкался на делах губпродкомиссариата. А их невпроворот, и все горячие, кровью подкрашенные, порохом да дымом пахнущие.
С того дня, как вышел Декрет Совнаркома о продовольственной разверстке в Сибири, стремительный водоворот событий засосал Пикина и он утратил реальное представление о времени. Прожитое измерялось пудами собранного и отгруженного хлеба. Хлеб был дороже всего на свете, от него зависело существование Республики Советов. Пикин понимал это, и не было ничего, чем бы он не мог поступиться, через что не решился бы перешагнуть ради того, чтобы дать голодающей Советской России лишний пуд сибирского хлеба. Нечеловеческих усилий стоило Пикину досрочное выполнение губернией продовольственной разверстки. Если бы не мать, он, наверное, давно бы свалился от истощения. Он мог по первому желанию выжать из памяти названия многих сел и деревень, массу имен крестьян, продовольственных, партийных, советских работников самых разных рангов, но никогда не помнил время обеда и без напоминания матери не садился за стол. Мужики за глаза называли его двужильным, он работал как воевал — не щадя себя и других. Больше всего на свете он боялся покоя. И сейчас на пороге нового труднейшего испытания — семенной разверстки — Пикин втайне даже радовался тому, что предстоит еще разок схлестнуться с зажиревшими кулаками. До исступления ненавидел Пикин алчное племя мироедов, которое потными жадными лапищами сплюснуло пикинскую судьбу, жену с детишками, ровно тараканов, пришлепнуло, дважды стреляло в него, растерзало лучших его продработников.
«Не вовремя черт принес этого Железного Чижика! Крутой и упрямый, зараза, но в мужицких делах ни хрена не смыслит. Боится ворошить осиное гнездо. „Равновесие… Успокоение…“ Институточка! Тут надо горящей головней…»
Закипал, наливаясь яростью, Пикин. Жаркая волна окатила худое тело, щеки и шея горели будто в крапивнице. Расстегнул куртку, крепко потер ладонью грудь. Не замедляя шага, зачерпнул из сугроба снега, стиснул его в кулаке, жадно откусил белую холодную мякоть. С силой поддал носком сапога смерзшийся лошадиный катыш. Скорей бы в деревню! Перестраховывается Чижик… Эти жирные кулацкие крысы не полезут в открытую с вилами и дробовиками против пулеметов… И Пикин неожиданно для себя запел высоким озорным фальцетом:
«Кто же все-таки рекомендовал Горячева? Вот у кого железная рука! Побольше бы таких продработников, давно бы сусло из кулака брызнуло. Чем он не поглянулся Чижику? У Гордея глаз… насквозь пробивает. Упорный. Прет в лобовую— и никаких! Сойтись бы с ним, сдружиться… — Запнулся на этой невесть откуда вдруг выпрыгнувшей мысли. — Открутим семенную, тогда поговорим обо всем по-доброму…»
В сборник вошли рассказы: «Апрельская метель», «Эхо», «Дюраль», «Под старым тополем», «Стиляга», «Ветка полыни», «Прощай, Вера», «Никаких следов», «Иован», «Первая любовь», «Василек».
В книгу входят две повести-сказки. Ранее печатавшаяся «Городок на бугре» — веселая, ироничная сказка, ставящая нравственные проблемы. «Ромка Рамазан» — о приключениях трех собак. После всех испытаний они попадают на Самотлор — в край смелых людей и умных машин.Для младшего школьного возраста.
В годы войны К. Лагунов был секретарем райкома комсомола на Тюменщине. Воспоминания о суровой военной поре легли в основу романа «Так было», в котором писатель сумел правдиво показать жизнь зауральской деревни тех лет, героическую, полную самопожертвования борьбу людей тыла за хлеб.
В загадочном неведомом Турмагане открыты залежи нефти. И сюда высаживается первый десант нефтяников во главе с начальником вновь созданного нефтепромыслового управления Гурием Бакутиным. Для большинства героев Турмаган становится своеобразным горнилом, очищая и закаляя их характеры. Роман остросюжетен. Писатель поднимает проблемы гражданской нравственности и ответственности человека перед собой и обществом.
Книга о тюменских нефтяниках. Главный герой — шестилетний Женя Жаров — железный буровик.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.