Красные нити - [185]

— Мне без разницы, кто и за что пытался вас убить, — безжалостно и не без удовольствия «обломал» его Стас. — Меня гораздо больше волнует, как вы объясните вот это…

Корнилов открыл папку и положил перед Гольшанским копии несколько документов. Сильвестр, звякнув наручниками, которыми он был прикован к столу, взял в руки один из листов. Как только его глаза побежали по строкам, Сильвестр изменился в лице.

На смену показательному безразличию, пришло крайней степени удивление и даже нечто, похожее на страх.

Он прочитал документ, затем резко взял другой, поднес к глазам. Стас не без удовлетворения наблюдал за реакцией Сильвестра.

Он видел, что Гольшанский не на шутку разнервничался, и это означало, что Стас попал в цель.

— Не знаю, как вы всё это разнюхали, — ответил Сильвестр, отложив все листы обратно, — но я дальше и слова не скажу без своего адвоката.

— Думаете, ваш адвокат сможет объяснить, зачем вы взяли на себя вину за убийства настоящего «Портного»? — спросил Стас.

— Портной — это я! — вскричал во внезапной вспышке бешенства Сильвестр.

Он дёрнулся из-за стола, но наручники прочно удерживали его, не давая подняться.

— Слышишь, меня мусор вонючий! — проорал с ненавистью Сильвестр. — Это я! Я! Я, мать твою! Я тот самый портной!!! Я убивал эти девочек!!! Я готов двести раз это повторить!!! Чего тебе ещё надо, говнюк?!! Ну, какого х**а ты всё копаешь и копаешь!!! Чёрт бы тебя побрал!

В комнату для допросов вбежали двое охранников в чёрно-оливковой униформе.

— Спокойно! — Стас не оборачиваясь вскинул левую руку.

Охранники нерешительно остановились.

— Всё в порядке, — оглянувшись на них, произнес Стас.

Сотрудники тюрьмы вышли из комнаты, и Стас увидел, что за их спинами стоит Ника. Взгляд её синих глаз был прикован к Сильвестру.

Корнилов подхватился из-за стола и быстро подошел к Нике.

— Ника, подожди пожалуйста за дверью…

— Дай мне с ним поговорить, — Лазовская глядя на Стаса снизу в верх.

— Ника, мы так не договаривались. Ты помнишь, что я тебе говорил?

— Помню.

— И?

— Дай мне с ним поговорить. Пожалуйста.

Корнилов изучающе взглянул на неё.

— Ты хорошо подумала?

— Да.

— Но, я буду рядом.

— По-другому я бы и не согласилась, — пожала плечами Ника.

— Ладно, — вздохнул Стас и обернулся на Сильвестра.

Тот, с подозрением и непониманием, скривив лицо, наблюдал за Стасом и Никой.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Среда, 27 января

Странно и непривычно было видеть лицо Сильвестра Гольшанского, после того, как я вынудила ту волчицу наброситься на него.

Сильвестр смотрел на меня со смесью настороженности и пренебрежения.

— А ты ещё кто? — ворчливо спросил он.

— В данный момент, это не так важно, — ответила я, осторожно сев напротив него.

Стас встал возле стола, между нами. Руки он держал опущенными вдоль тела, чтобы успеть среагировать, если понадобиться.

— Гораздо важнее, — проговорила я, глядя в серо-зеленые глаза Сильвестра, — кто, на самом деле, вы?

— Чего?! — рот Гольшанского скривился. — Ты о чем, малявка?

Он взглянул на Стаса.

— Подполковник, это вообще кто? Ты зачем привел сюда эту соплячку?! А?!

Стас не ответил.

Вместо него говорить продолжила я.

— Сильвестр, я знаю, что вы не Сумеречный портной, — проговорила я.

Гольшанский перевёл на меня тяжелый уничтожающий взгляд.

— Что ты знать можешь, пискля безмозглая? — со злым презрением спросил он.

Я проглотила это оскорбление, и проговорила:

— Достаточно много, господин Гольшанский. Например, я знаю, что вы пытались убить Людмилу Елизарову…

— Я её убил! — прорычал Сильвестр и чуть наклонился ко мне.

Я увидела, как Стас дёрнулся, но я, незаметно для Сильвестра, остановила его движением руки.

— Нет, — ответила я, глядя на своё отражение на радужках глаз Гольшанского. — Вам помешала волчица, которая напала на вас.

И тут глаза Сильвестра округлились от удивления. Но, надо отдать должное. Он сумел быстро взять себя в руки.

— Что ты несёшь?! Какая ещё волчица?!

— Та самая, — чуть улыбнулась я, — которая отобрала у вас ключи от автомобиля и убежала с ними в лес.

Сильвестр начал бледнеть. Но упрямо продолжал сохранять остатки самообладания. Он крепче, чем я думала. Обычно, когда людям говорят в лицо некую правду, о которой, как они думали, никто не знал, это всегда шокирует и сбивает с толку.

А уж качество и продолжительность шока зависит от значимости тайны, которую раскрыли перед человеком, что хранил её.

Как правило, чем страшнее или невероятнее раскрытый секрет, тем глубже потрясение.

— Ну и фантазия у тебя, девочка, — проговорил Сильвестр.

Но едва-едва подрагивающий голос Гольшанского выдавал его состояние.

— Уверены? — я чуть подалась вперёд.

Сильвестр смотрел мне в глаза и в этот раз его лицо буквально перекосило.

— Не может быть… — шепнул он едва слышно.

Он тут же отстранился и затряс головой, словно пытаясь отогнать какое-то наваждение.

Стоящий рядом Стас тоже слушал с неослабевающим внимание — историю про волчицу он уже знал, но без особых подробностей.

— Раненая вами Людмила сбежала от вас же в лес, — продолжала я, — вы кричали ей вслед…

Я нахмурила брови и потом, вспомнив, проговорила:

— «Ты подохнешь здесь! В этом лесу! Тебя даже не найдут, грязная шл**а! Дрянная ты подстилка!»