Красные лошади - [7]

Крутёж-вертёж

— Не придумал! — засмеялась Лиза. — Я говорила!

— Опять за своё, — сказал Пестряков Валерий.

А Гришка насупился, обвёл окрестности долгим взглядом и уставился Лизе в глаза. Так уставился, что Лиза на шаг отступила.

— Есть четыре страны, — медленно начал Гришка и тут же сообразил: сказку сочинять всё же удобнее не со слова «есть», а со слова «было». Было четыре страны. Грустная страна. Злая страна. Весёлая страна. Добрая страна.

Грустная страна была потому грустная, что на неё весёлые напали и разграбили с песнями. Весёлая страна была потому весёлая, что награбленную добычу делят, объедаются, пляшут и хохочут. Злая страна была потому злая, что куют мечи, чтобы выступить в бой против весельчаков-хохотунов. Добрая страна была потому добрая, что говорили такую мудрость: «Зачем вы, злые, себя утруждаете? Зачем оружие мастерите? Вас не затронули — и сидите спокойно. От добра добра не ищут».

Но злые добрых не послушались. Выступили в поход против весёлой страны. А когда пришли к ним, их уже нет. Они уже на добрых напали и грабят. Объедаются, пляшут и хохочут. Любили они весело пожить. Побежали злые в добрую страну. Похватали весельчаков-хохотунов. Высекли их публично. А когда замахивались, то и добрым попадало.

— Глупая сказка, — сказала Лиза, не помедлив ни секунды. — Зачем же добрым попало? Нужно было весёлых наказать, награбленное добро отобрать и на эти деньги построить балетную школу. А у тебя что? Крутёж-вертёж. Добрые — злые. Злые — добрые. Почему у тебя злые — добрые? — Лизин нос остренько клюнул небо, губы тугим шнурочком сплелись.

Пестряков Валерий стоял, вдаль глядел, рогатку растягивал тренировался в прицеле.

— Моя сказка, конечно, самая лучшая, но и Гришкина не хуже, — наконец сказал он. — Ты, Лизка, нос не задирай и не обижайся. Твоя сказка только для переживания, Гришкина — для думания. Сейчас я на стадион пойду, дачников в футбол обыграю, потом стану думать о твоём вредоносном характере. Пришла пора, как я погляжу. — Пестряков Валерий пошёл на стадион обыгрывать дачников, а также думать над сложными вопросами жизни. Девочка Лиза направилась к своему дому обижаться и презирать мальчишек, сидя на скамейке в палисаднике среди цветов. А Гришка так загордился, что грудь раздул, подпрыгнул и полетел.

Он попал в хвост

Гришка летел повыше вчерашнего. Но с большим трудом. Устал быстро. Пролетая над канавой, молоко расплескал. И всё же, когда опустился на крыльцо, крикнул:

— Очень прекрасно!

— С чего это вы такой гордый? — спросил Аполлон Мухолов. Именно он сидел на калине и выглядел плохо.

— Как с чего? Я сказку сочинил. Хотите, вам расскажу?

— Не желаю слушать. А если всерьёз, то мне с вами и разговаривать нет охоты.

— Почему? — удивился Гришка.

— Кто меня бросил в беде?

Гришка стал вспоминать, когда же такое случилось.

— Вы имеете в виду нашу встречу с Пестряковым Валерием? — спросил он. — Но вы же сами слышали — меня позвал дядя Федя.

— У него своя голова. У вас своя… — нервно чирикнул Аполлон Мухолов. — Вы оставили меня под прицелом.

У Гришки похолодело сердце.

— Он в вас попал?

— К счастью, он попал в хвост. Я на минутку потерял бдительность, показал хвост из-за ветки.

Гришка пригляделся и увидел, что Аполлон Мухолов трясёт не всем хвостом, а только его половиной — второй половины хвоста у него не было.

— Я поговорю с Пестряковым Валерием! — воскликнул Гришка. — Я его пристыжу.

— Он вас побьёт. Он коварный и хладнокровный.

— Ничего. Я не струшу.

На крыльцо вышел академик дядя Павел.

— Дядя Вася не прибегал? — спросил Гришка.

— Куда там… Мыкается где-нибудь. — Академик провёл по Гришкиной щеке жёсткими пальцами. — Думается, ты озабочен чем-то.

— Озабочен, — признался Гришка. — Аполлон Мухолов потерял половину хвоста. Как быть? — Гришка рассказал весь конфликт по порядку.

— Не сможешь ли ты позвать Пестрякова? — попросил дядя Павел. — Я ему в глаза загляну.

Пропустите меня к воротам

За деревней, на коровьем лужке, ворота футбольные. Школьники и взрослые деревенские парни играют в футбол, когда время есть. Летом у местных мальчишек и взрослых парней времени на футбол не бывает. Играют малыши и дачники всех возрастов. И мужчины и женщины — для развлечения.

Пестряков Валерий в воротах стоял. На руках — перчатки кожаные, взрослые. На голове — лохматая кепка с разорванным козырьком, взрослая. Колени бинтом перевязаны широким.

Пожилой, мягкотелый от сидячей работы дачник и молодая девушка Таня пытались забить Пестрякову Валерию гол. Танин транзистор стоял в сторонке.

— Забьём! — горячась, заявляли они.

— Никак нет, — говорил Пестряков Валерий. Он звучно хватал мячи. Головой отбивал, грудью, коленями и локтями.

— Феномен! — кричал пожилой дачник.

— Яшин! — удивлялась девушка Таня.

С боку ворот стояли другие шумные дачники. У каждого по собаке. Собаки лаяли и скулили. Собакам хотелось прокусить мяч. Танин транзистор давал спортивную музыку. Потому первые Гришкины слова никто не услышал.

— Извините! — громко повторил Гришка. — Пропустите меня к воротам, у меня к Пестрякову Валерию срочное дело.

Пестряков как раз мяч поймал и сейчас перекатывался по земле через голову для спортивного шика.