Красные кресты - [49]

Поцеха понимающе кивнул.

— Хорошо, капитан.

— Стоять к повороту, — бросил Мартен Ворсту.

— К повороту стоять! — повторили в три голоса у мачт.

«Зефир» летел сквозь тьму под свежим северо-восточным ветром, который гнал по небу стаи облаков, заслоняя звезды. Бурун выбивался из-под носа и опадал с монотонным шумом и плеском в море. Палуба вздымалась и опускалась, словно от глубокого спокойного дыхания.

— На брасы! — вполголоса скомандовал Мартен. — Выбирай!

Сам он стал у штурвала, вслушиваясь в тихие команды старших боцманов у мачт. Мария Франческа следила, как рулевое колесо вращается между его ладонями, замедляет ход, останавливается, вращается снова. Ощутила, как палуба наклоняется в противоположную сторону, и вдруг услышала наверху словно громкий вздох — как ей показалось, из лона мчавшихся там туч. Реи развернулись, паруса наполнились ветром и напряглись, а корабль поклонился ветру и выровнялся, чтобы вновь прибавить ход.

— Так держать, — донеслось сквозь шум воды и свист ветра в такелаже.

— Так держать, — долетело словно эхо от фокмачты.

Теперь они мчались назад, описывая широкий полукруг. Где-то перед ними, вправо и наискосок, плыл испанский галеон, но наверное только Мартен мог определить место, где тот находился в этот момент. Ночь была темна, облака гасили слабый свет мерцающих звезд, море чернело, словно покрытое слоем сажи, без малейшего отблеска.

Минуты проходили в молчании, которое, казалось, длится уже много часов, напряженное, чуткое, терпеливое, распростертое от носа до кормы, словно огромный черный кот.

Сеньорита де Визелла испытала дрожь первобытного страха. Палуба словно вымерла. Ни одна фигура, ни одна тень на ней не шевелилась; не слышно было ни голоса, ни единого шепота. Только совсем рядом высокая плечистая фигура Мартена у руля покачивалась с боку на бок, взад-вперед, в такт покачиваниям корабля, что создавало впечатление, что стоит там не живой человек, а какое-то нематериальное явление, легкое и гибкое, поддающееся порывам ветра. Мария вглядывалась в этот призрак широко открытыми глазами с таким напряжением, что минутами у неё кружилась голова. Стояла так близко, что могла его коснуться, вытянув руку, но совсем не ощущала его присутствия, словно дух Мартена оставил свою телесную оболочку и кружил где — то вдали от «Зефира», там, где во тьме, вслепую, под всеми парусами мчался испанский галеон.

« — Он его видит, — думала сеньорита. — Он там. Следит за ним и знает о каждом его движении. Не может быть, чтобы он не пользовался при этом колдовством. Но и Пресвятая Дева должна знать об этом. Почему же она позволяет эти дьявольские штучки? Почему не обратит его в камень? Ведь речь тут идет о её святом образе! О ней самой!»

Какая-то волна покрупнее подобралась сбоку под корму, палуба вздыбилась и рухнула в пропасть. Сеньорита инстинктивно вытянула руку, чтобы удержать равновесие, и схватилась за плечо Мартена — до невозможности материальное, теплое, сильное плечо с гладкой кожей, вовсе не похожее наощупь на плечо призрака или оборотня.

— Ох! — тихонько вскрикнула она и убрала руку.

Заметила его лицо, но миг обращенное к ней, и блеснувшие в улыбке зубы.

— Мы сейчас минуем их, — шепнул он.

Эта короткая реплика рассеяла её былые опасения: Мартен был тут, весь целиком, вместе со своей душой, с его задором, бодрым взглядом и голосом.

— Откуда ты знаешь, где они? — спросила она.

— Из простого расчета скоростей галеона и «Зефира», тихонько ответил он. — А ещё по величине радиуса дуги, которую мы описали.

Она не совсем поняла его объяснения, но кивнула. Явно никакими чудесами тут и не пахло.

Через минуту — другую Мартен вновь велел перебрасопить реи, выполнил ещё один поворот и теперь они плыли с ветром в бакштаг, как тогда, когда галеон был у них за кормой. Но сейчас он их опережал. Высматривая в темноте его паруса, Ян уже не проронил с ней ни слова.

Мария Франческа тоже молчала, силясь проникнуть взором сквозь черную заслону ночи. Различить она ничего не могла, даже тогда, когда ей показалось, что Мартен что-то буркнул под нос и тихонько рассмеялся, а потом начал медленно перехватывать рукоятки штурвала.

Миновала ещё четверть часа, прежде чем она заметила то, что он видел уже давно: прямо по носу маячило во мраке светлое пятно. Они медленно приближались к нему, так что наконец можно стало различить трапецеидальную форму парусов, распростертых над темной массой корпуса, потом высокую кормовую надстройку, потом даже мачту с кольцами марсов и сеть вантов с перекладинами, бегущих от них к бортам корабля.

« — Крикни я, они бы меня услышали», — подумала Мария Франческа.

Но она прекрасно знала, что никогда не решится на предостерегающий окрик. Не смогла бы, пожалуй, извлечь ни звука из сдавленного горла, и к тому же страшное, непреодолимое любопытство к тому, что должно было произойти, взяло верх над всеми её чувствами.

Тем временем «Зефир» незначительно отклонялся влево, разворачиваясь правым бортом к галеону, и одновременно расстояние между ними сократилось до каких-нибудь шестисот ярдов. Казалось, кто-нибудь из испанской команды в любую минуту должен был их заметить, но там упорно всматривались вперед по курсу, и никому не пришло в голову, что противник мог вдруг оказаться позади, за их кормой.