Красные камни - [20]

Конечно, не останусь. Только двери в купе запрем, чтобы никто не заглянул.

Джек Райан.

Вашингтон, Белый дом.

12 августа 1953 г.

– Когда тебя застигает пожар в прерии и, казалось бы, спасения нет – то выручить может встречный огонь, уделите внимание Фенимору Куперу, где это описано подробно. А если попробовать так поступить с коммунистическим пожаром, готовым сжечь весь свободный мир?

– Я прочел ваш отчет и доклад, – сказал президент, – отчетом о вашей московской миссии я доволен. А касаемо ваших предложений по Индокитаю – у вас десять минут, чтобы доказать мне, отчего я не должен прямо сейчас передать это в комиссию по расследованию антиамериканской деятельности. Время пошло.

Айк Эйзенхауэр остался солдатом, даже сев в президентское кресло. Привыкшим, как большинство американцев, что спор решает кольт. Так и было во времена доктрины Монро, когда Штаты не имели равных противников рядом с собой. Но теперь США стали главным игроком не только в Западном полушарии, но и в мировом масштабе. А там другие правила – даже Британия, в лучшие свои времена, когда над ее владениями не заходило солнце, не могла себе позволить поступать исключительно с позиции силы. И если Штаты хотят править миром, то они должны научиться и этому. Хотя Айк любит надевать на себя маску прямолинейного солдафона, общаясь с сенаторами, все же он не таков – дураки не бывают президентами. Значит, его можно убедить.

– Да, Джек, кто, поручил вам заниматься индокитайскими делами?

Назвал по имени, значит, все ж заинтересовался. А не намерен откинуть с порога. Что ж, попробуем убедить.

– Сэр, как истинный патриот Америки, я обеспокоен ее благом. Поскольку же Вьетнам сейчас – это самая болевая точка, даже больше, чем Европа, где сейчас стабильность, то я счел своим долгом задуматься, как решить эту проблему. Как вы знаете, я считаюсь здесь в Вашингтоне одним из лучших знатоков русских – еще со времен Фрэнки. Мне хорошо знакомо их мышление – у них есть такая поговорка: клин клином вышибают. Я пытался взглянуть на индокитайскую проблему с той стороны, как бы русские на нашем месте попробовали ее решить.

При том, что мы фактически оплачиваем Франции всю ее индокитайскую войну, берем на себя тыловое обеспечение их армии, поставки оружия, боеприпасов, амуниции – уже потерян север Вьетнама, на юге коммунистические повстанцы убивают французов даже в Сайгоне, вот-вот коммунистическим станет Лаос, и готова вспыхнуть Камбоджа. То есть способ нашего «косвенного участия» себя полностью исчерпал и ведет к поражению – не позже чем через год мы получим весь Индокитай под коммунистической властью и рукой Москвы. Что вызовет чрезвычайно опасный для нас эффект домино – угрозу коммунистических революций в Бирме, Таиланде, на Филиппинах, а также окажет крайне пагубное влияние на сражающийся с коммунизмом Китай, а возможно, даже и на Японию.

В то же время, при нашем полномасштабном вмешательстве в войну, с бомбардировкой северовьетнамской территории и последующим наступлением на Ханой, наиболее вероятным ответом СССР будет разрыв с нами соглашения по Китаю, «только желтые убивают желтых». Появление на фронте у Янцзы пары миллионов маньчжурских и корейских «добровольцев» и нескольких десятков советских дивизий станет безусловно фатальным для армии Чан Кайши, несмотря на ее некоторый прогресс за последние годы. Нам придется или начинать с русскими Третью мировую войну, или сдать им весь Китай – причем с перспективой советского наступления до Сайгона. То есть это будет вариант еще более худший, чем наше невмешательство.

Вариант «ограниченной войны», когда наша армия высаживается на юге Вьетнама, но не пересекает границу ДРВ, занимаясь лишь восстановлением порядка, хотя и не влечет немедленных катастрофических последствий, но также для нас неприемлем. Мы тогда имеем бесконечную войну с партизанами, имеющими постоянную подпитку с Севера и поддержку населения (а значит, мобилизационный ресурс). Франция за восемь лет получила из Вьетнама сто тысяч гробов, вряд ли наши потери будут меньше, и нет никакой уверенности, что мятеж удастся подавить. Проблема в том, что наибольшему сокращению после сорок пятого года подверглись именно наши сухопутные войска. Сэр, я уже имел беседу с генералом Риджуэем, все цифры в приложении к моему докладу – для наведения порядка в одном лишь Вьетнаме, не затрагивая пока Лаос и Камбоджу, нам необходимо не менее тридцати дивизий. Французы сейчас там имеют, с учетом всех полицейских формирований, силы, эквивалентные двадцати дивизиям – и результат налицо, что этого недостаточно. Но ситуация в мире сейчас такова, что тридцати «валентных» дивизий у нас просто нет – мы не можем ослабить группировку наших войск в Европе, не можем оставить без нашего военного присутствия Японию, Филиппины, а главное, Китай! Следует также учесть, что во Вьетнаме тыловая инфрастуктура не обеспечит боевых действий такого числа войск.

– Минуту, Джек! А чем тогда занимался во Вьетнаме наш Инженерный корпус?

– Работал в соответствии с требованиями французов, сэр. У которых, во-первых, армия много меньшей численности, во-вторых, нет техники тяжелее «Шермана», под наши «паттоны» нужны совершенно другие дороги, а главное, мосты. И в-третьих, у французов во Вьетнаме нет и не было реактивной авиации – что влечет соответствующее качество аэродромов. Если бы у нас было время – пять, а лучше десять мирных лет, необходимых нам для строительства всего необходимого – военных баз, аэродромов, складов, дорог, мостов