«Красные генералы». За Державу больше не обидно! - [20]

— Вроде бы разобрались, — констатировала баронесса, почему-то переглянувшаяся с Леной Кононовой.

— Вот теперь можно и по рюмочке за успех нашего дела, — опять предложил Штолев.

В этот раз предложение было встречено с энтузиазмом — хотя вино и крепкие напитки всегда стояли в баре малой гостиной Красного-один, алкоголь употреблялся довольно редко. Просто не до выпивки было — столько сверхинтересной работы. Конечно, женщинам по определенным причинам налили чисто символически, но это сейчас не имело особого значения.

* * *

— И как, Лев Давыдович, первое впечатление? — спросил Сахно, когда Рапопорт наконец-то оторвался от краткого описания истории и возможностей открытия, а также ближайших планов.

— Знаешь, Саша, нечто такое я уже давно предполагал. Кстати, а для кого составлялся этот документ? — старый миллиардер снял очки и ткнул изящной тонкой оправой в гриф «Особой важности».[18]

— Только для высших государственных чиновников, которые будут связаны с работой в Особой экономическо-производственной зоне.

— Значит для Военного совета. Тогда зачем ты мне эту бумагу показал?

— А как вы думаете? — выражение на лице Александра Юрьевича было несколько загадочным.

Рапопорт посмотрел зятю прямо в глаза, тяжело вздохнул и ответил:

— Даже не надейся. Стар я уже для таких игр.

— Каких таких? — тут же парировал Сахно. — Вы отлично руководите огромной корпорацией. Здесь же, — он ткнул незажженной сигаретой в лежащий на столе документ, — от вас требуется то же самое — общее руководство. Причем на правах министра и зама премьера, плюс все возможности нашей команды — от апартаментов в Красном, хотя это вас вряд ли прельстит, до эвакуационного браслета с портальным терминалом. И работа будет не просто бабки заколачивать — я, вообще-то, уже заметил, что это давно вам приелось, но все-таки доставляет некоторое удовольствие, — а приносить пользу своей стране.

Рапопорт хмыкнул и демонстративно изобразил кряхтение.

— Вот только не надо жаловаться на старость и плохое здоровье. Наташенькин дед — ваш отец, земля ему пухом — дожил до восьмидесяти трех лет. И почти до конца был в прекрасной форме. А ведь всю войну прошел инженером сначала танкового полка, потом дивизии. Два ранения. У нас, по сравнению с тем поколением, войн практически не было — ни голода, ни холода, как им и благодаря им, терпеть не пришлось. Персонально же ваше здоровье Наталья проверяет регулярно с помощью портального томографа — вы уж извините, что без спроса — и даже одну мелкую операцию провела — сосудик какой-то почистила. Тромб образовываться начал, его в профилактических целях и изъяла. Ну так что, Лев Давыдович, работать будем?

Рапопорт посмотрел на зятя, как будто видел его в первый раз, помолчал и только потом ответил:

— Я, Саша, кажется, только сейчас начинаю понимать, что нашла в тебе моя дочь. Во всяком случае, убеждать ты умеешь.

И наконец-то, к облегчению Сахно, широко улыбнулся.

* * *

— А где все? — спросил Андрей, скидывая одежду.

— В Питере. Это у меня и Вити, — Штолев кивнул на Гольдштейна, который со Светланой и баронессой купал Валерика в подземном озере, — все близкие здесь, а у остальных и дети, и родители, и другие родственники имеются.

— У тебя это будет первый ребенок? — Коробицын указал движением головы на Катерину. В откровенном раздельном купальнике ее беременность бросалась в глаза.

Николай с заметным удовольствием поглядел на жену и только потом ответил:

— Нет. Есть дочь от первого брака. Но… Сразу после армии женился по глупости на симпатичной блондиночке. Вначале все вроде бы хорошо было, а потом… Потом понял, что совершенно разные у нас интересы. Не ужились. Галка снова замуж выскочила. Через пару лет. Вроде бы нормально живут. Ольга его отцом называет. Сейчас почти взрослая уже, — Штолев говорил короткими рублеными фразами, а сам не отрывал взгляда от Катерины. — Школу закончила. На первом курсе финансово-экономического. По стопам отчима решила пойти.

— Ровесница Веры? — спросил Андрей.

— Ну да. Полгода разницы. Одно время я у Натальи с этой вздорной девчонкой в личных телохранителях ходил, времена тогда дурные были — конец лихих девяностых и начало нового века. Вот на Верке-то всю свою отцовскую любовь и вымещал, пару раз даже по попке настучать пришлось — маленькая она шебутная была, — усмехнулся, вспоминая Николай. — Впрочем, и сейчас не лучше. Еще намается, возможно, наш Гришка с ней.

— Думаешь, у них сейчас есть время на разборки? — тоже усмехнулся Коробицын.

— Так это же хорошо! Это просто здорово, что на ерунду у ребят времени нет, — широко улыбнулся Штолев, наконец, оторвав взгляд от британки и поворачиваясь к новому другу. — Жизнь вдруг побежала семимильными шагами. Какие дела творим! Разве плохо?!

— Ну ка-ак тебе сказать? — так же растянул губы во все тридцать два зуба Андрей. — С одной стороны, нежданно-негаданно — в двадцать девять лет вдруг полковника получить, перепрыгнув через звание, — это, конечно, круто! Но в результате пахоты — выше крыши. Это же, по сути — новое управление ФСБ на пустом месте создать. Хорошо еще, что Полонский личным приказом карт-бланш на отбор офицеров в свежеиспеченную структуру дал. Иначе вообще труба. Первого попавшегося ведь не возьмешь. Уровень секретности — о-го-го! Я так понимаю, что в ближайшие десять-двадцать лет подвести портальные технологии под «совершенно секретно»