Красные боги - [40]

Люрсак и отец Равен переглянулись: они сами видели этого красного человека. Они недоумевали по поводу его молитвенной позы и спрашивали себя, какому богу поклоняется этот человек, сам почитаемый за бога. Люрсак не углублялся в подобные мысли, но отец Равен подумал, что человеку первобытному и дикому так же, как человеку современному и утонченному, свойственно чувство любви, свойственно поклонение любимой женщине. Ванда продолжала рассказ:

– С тех пор каждое утро на заре и каждый вечер, когда наступают сумерки, он появляется у моего окна и стоит по несколько минут. А когда он уходит, я всегда нахожу новый трофей его охотничьих подвигов. Я знаю, что мне нечего бояться, но мне страшно от мысли, что почти беспрестанно ходит под моим окном и стережет меня этот получеловек-полузверь. И так продолжается целую неделю, всю неделю, которую я провела здесь. Ужас!

Из глаз Ванды снова потекли слезы. Пьер стал ее успокаивать, а отцу Равену чувство деликатности опять подсказало, что ему следует отойти в сторону.

Глава 22

День клонился к вечеру. Уже исчез последний косой луч солнца, освещавший крайние колонны. Голубоватый сумрак наполнял храм. Тихой поступью надвигалась ночь, и дальние залы одна за другой погружались в темноту. А издали все продолжало доноситься тихое женское пение, печальное и заунывное, похожее на погребальную песнь.

Колдуньи, как и прежде, беззвучно проходили мимо. Наблюдая за их передвижением, отец Равен заметил в отдаленной темнеющей зале группу людей, быстро приближающихся. Вот уже возможно различить в темноте восемь колдуний и человек пятнадцать воинов с копьями, идущих под предводительством Иенг.

Миссионер вспомнил ее слова: «Отведите их в восьмую галерею до заката солнца». Солнце зашло. Час настал.

– Люрсак! – позвал он. – Идут за нами.

И он подошел к двери, готовясь выйти.

– Нет, – остановил его голос Иенг. – Не торопитесь. Вас поведут туда через час.

Взглянув на Пьера, она сказала, иронически отвесив поклон:

– Я не забыла тебя. Ты приходил с этой женщиной ко мне в деревню. Вот теперь я пришла к тебе.

Ей никто не ответил. Ванда и Люрсак стояли рядом, тесно прижавшись друг к другу. Иенг сухо засмеялась. И вдруг, приведя в оторопелое изумление европейцев, она сказала по-французски:

– Что же, удовлетворено теперь ваше любопытство? Узнали вы тайны нашей религии?

Правда, она произнесла эти фразы медленно и не вполне уверенно, но с почти безукоризненным выговором.

– Да, я говорю на вашем языке. Вы не ожидали этого? Действительно, странно: в глуши азиатских лесов старая женщина, ведущая дикий полуживотный образ жизни, нищенка, и вдруг говорит по-французски. Понимаю ваше изумление. Вы, вероятно, хотите получить от меня разъяснение этой загадки? Извольте. Все произошло гораздо проще, чем вы предполагаете. Я думаю, вы слышали, что в Сайгоне существует сиротское училище, устроенное французами для детей местного населения. Так вот, я провела в этом училище восемь лет. Отдали меня туда совсем маленькой девочкой, на шестом году. Если бы вы жили в те времена в Сайгоне, то вы, конечно, слышали бы о случае таинственного исчезновения одной воспитанницы сиротского училища. Это была я. Мне едва минуло четырнадцать лет, когда нищенка выманила меня на улицу, а потом привела сюда, к народу моей расы, чтобы подготовить к моей теперешней роли. Тридцать лет продолжалась подготовка, и восемнадцать лет тому назад, когда мне было сорок четыре года, после смерти Биа Бо Жао, я стала великой колдуньей и хранительницей закона Гондваны. С тех пор по крайней мере раз в два года я бываю в Сайгоне. В последний раз я была там тогда, когда вы, – она показала на Люрсака, – приехали туда. Через четыре месяца я снова там буду. Я езжу туда для того, чтобы быть в курсе ваших дел, чтобы вовремя ознакомиться с вашими намерениями, чтобы знать, куда еще вы хотите двинуть свою разрушительную и пакостную силу… завоеватели.

Последнее слово она произнесла с язвительным сарказмом. Вначале она говорила с некоторым затруднением, видимо, отвыкнув от французского языка, но чем дальше, тем язык ее становился свободнее.

– О, вы могущественны, вы достигли блестящих успехов, вы дошли сюда, до подножия священной горы, до границы запретного леса. Но дальше вы не проникнете. Нет! Дальше я вас не пущу, а после моей смерти вас не пустит та, которая меня заменит. Не пустит! Никогда!.. Вы не верите? Улыбаетесь? Пожалуйста. Только ведь вы ничего не знаете. И я скажу вам сейчас всю правду. Мне нет смысла вас стесняться. Вы через несколько часов умрете, а она никогда не покинет храма. Слушайте!.. Вы знаете, что погибли офицеры Редецкий и Лонжер – да, знаете, потому что их трупы вы нашли в яме. Вы знаете, как неблагополучно закончилось пребывание здесь лейтенанта Дорселя, которому, правда, дали возможность вернуться в Сайгон, но только потому, что хотели этим способом рассеять подозрения, возникшие по поводу исчезновения Лонжера. И к тому же мы были уверены, что Дорсель никому ничего не сможет рассказать. Вы знаете об этих случаях?

Закашлявшись, она на момент прервала свою речь. Отец Равен спросил: