Красные боги - [22]

– Нет, – думал Пьер. – Она не в миссии. Хотя, с другой стороны, зачем же она сказала бою, что ушла туда?

Соврать бой не мог, он никогда в этом не был замечен. Отец Равен хорошо его рекомендовал. Может быть, она осталась там, потому что расспрашивала о подробностях принятых нами решений в связи с экспедицией. Да, скорее всего, так. Впрочем, это же ничего не объясняет. Почему все-таки она отправилась пешком?

Его беспокойство возрастало. А дождь все лил. Постепенно усиливаясь, он превратился в настоящий ливень.

Пьер потерял терпение.

– Нет, не могу больше ждать. Отправлюсь туда сам.

Он крикнул бою:

– Сао! Я поеду к отцу Равену. Если госпожа вернется за это время, сейчас же пошли туда кого-нибудь сообщить мне об этом. Распорядись, чтобы приготовили лошадь. Пусть оседлают самую быструю.

Пьер не жалел сил своей лошади. Несмотря на дождь, темноту и вязкую грязь, измучив лошадь, он меньше чем за сорок минут доскакал до миссии. Спрыгнув наземь, он постучал в ворота и крикнул. Туземец открыл калитку. Бросив ему поводья, Пьер побежал по спящему и молчаливому двору к домику отца Равена. Когда, поднимаясь по ступенькам веранды, он сквозь щель дверей увидел свет в комнате священника, к нему возвратилась надежда. Сердце его стало биться сильнее, но спокойнее.

– Она тут. Они разговаривают, – облегченно вздохнул он.

Дверь не была заперта. Заслышав стук в ворота и скрип ступенек, отец Равен уже приготовился к встрече гостя. Он стоял в дверях передней с лампой в руке.

– Как! Люрсак? Боже мой, в каком вы виде. Весь мокрый… Вы уже знаете?

– Ванда? Где Ванда? – вскричал Пьер, сразу поняв, что что-то произошло.

– Войдите, – мягко и успокаивающе произнес отец Равен. – Войдите. Я расскажу вам.

Он обнял Пьера и, приведя в свою «пещеру», усадил на единственную скамейку.

– Где она? Вы видели ее?

Священник, поставив лампу на стол, с состраданием глядел на нервное и усталое от тревоги лицо молодого человека.

– Нет, я не видел ее, но она прислала мне письмо, – он вынул из кармана листок бумаги. – Вот. Прочитайте.

Пьер быстро схватил письмо и прочитал:

«Дорогой отец Равен! Я не решаюсь писать Пьеру и пишу вам. Я видела Иенг. Сегодня ночью таинственная процессия женщин отправляется к священным местам. Куда – точно я не знаю, но я знаю, что Мишель жив и он там. Я получила позволение присоединиться к женщинам-паломницам и, не имея терпения и сил ждать экспедиции Пьера, решила отправиться с ними. К тому же, ведь он не взял бы меня с собой. Сообщите ему об этом и извините за то беспокойство, которое я причиняю вам обоим. Ванда».

Пьер побледнел. Из груди его вырвался крик:

– Они захватили ее в ловушку. Она погибла, погибла! – и, поднимая к священнику свое измученное лицо, продолжал: – Ах, вы не понимаете, не знаете. Ведь я люблю ее, люблю. Мы обручены. В тот день, когда мы были у Иенг, она дала мне слово. Я обнимал ее, у меня на губах еще осталось… ах!

Миссионер взял его за руку.

– Милый мой, – сказал он. – Я понимаю вашу тоску и ваши страдания. Но ничего еще не потеряно. Я послал одного из моих людей, самого надежного, в деревню Иенг и велел ему отыскать следы мадемуазель Редецкой, отметить все, что сможет нам потом облегчить ее поиски. Подождем его.

– Ах, мы теряем время, а Ванда…

– Все равно мы ничего не можем предпринять до рассвета. Подождем.

Началось томительное гнетущее ожидание. Люрсак и отец Равен не разговаривали. Каждый погрузился в свои мысли. Пьеру казалось, что временами он терял сознание. Третья, а потом и четвертая стража прозвонили. Через час начнет светать…

Вдруг священник, прислушиваясь, сказал:

– Вот он. Пришел.

Пьер побежал к двери и порывисто открыл ее.

– Ну, что? – крикнул он.

На пороге появился туземец, испачканный в грязи, промокший, еле держащийся на ногах от усталости. Он бросил на пол какой-то сверток, из которого вывалился ботинок.

– Костюм Ванды?!

– Да, – ответил туземец. – Одежда госпожи. Я нашел ее в хижине Иенг, спрятанной под кроватью. Это все, что я нашел.

– А она? Где она сама?

– Никаких следов, господин. Я обыскал все хижины деревушки. Нет ничего. Тогда я побежал в лес, кричал, звал, искал… – он показал на свои исцарапанные руки и ноги. – Вы видите, господин, я не жалел себя и все-таки ничего не нашел. Они, должно быть, увели ее в Страну Мертвых.

– Слушай! – сказал миссионер туземцу, напряженно смотря ему прямо в глаза. – Утром мы пойдем туда. Из всех наших людей я верю только тебе и Пату. Как раз вы оба лучше других знаете эту местность. Вы пойдете с нами и укажете дорогу.

Туземец вздрогнул, на лице его появился страх.

– Мужчины, – простонал он, – не могут входить в Страну Мертвых.

Миссионер еще раз повторил настойчиво и твердо:

– Вы пойдете с нами и укажете нам дорогу.

Слуга опустил голову.

– Хорошо, великий отец. С тобой мы пойдем.

Отец Равен приветливо улыбнулся и дружески похлопал его по плечу:

– Ну, вот так. Я знал, что ты согласишься. Иди, приготовься, – а обращаясь к Пьеру, сказал: – Мы спасем ее, Люрсак. Ее и Редецкого.

Пьер впал в отчаяние.

– Вспомните Одендхаля, Робера, Пари и, наконец, Лонжера с Дорселем.

Он проговорил это безнадежным тоном, а затем погрузился в мрачные размышления. Ему припомнилась трагическая судьба многих европейцев, рисковавших пробираться в глухие места Индокитая. Одендхаля завлекли в хижину «Огненного царя», таинственного и всемогущего повелителя дикарей-кеумрангов, там сначала избили, а потом сожгли вместе с хижиной. На Робера напали в его доме и убили; его труп был найден с двадцатью четырьмя ранами. Лонжер, живший как раз на посту № 32, бесследно исчез. Следующий за ним начальник этого же поста был доставлен тяжело больным в Сайгон и, не приходя в сознание, никому ничего не объяснив, умер от болезни, которую врачи не смогли определить.