Красное зарево над Кладно - [62]

Делегация едет. Она принята министром юстиции доктором Соукупом. Но не имеет успеха. У министра юстиции находится и товарищ Тусар. В ближайшие дни правительство будет сменено. Товарищ Тусар выдвигается председателем. Доктор Соукуп министром уже не будет. Аграрии требуют его голову. Товарищ Тусар и руководство социал-демократической партии жертвуют ею. Поэтому с кладненцами разговаривает уже Тусар.

— Что вы разволновались, дорогие товарищи? За что же нам следует наказывать окружного начальника? За то, что во время войны сохранил муку и не дал увезти ее в Вену? Вы ведь знаете, как старая Австрия грабила чешскую землю. Господин Россыпал заслуживает похвалы. Вы говорите, мука испорчена? Но ведь это не вина господина окружного начальника. За это должны бы ответить складские рабочие, что не пересеивали муку и дали ей испортиться. Вы спрашиваете, отчего мука не была выдана раньше, в то время, как в Кладно был продовольственный кризис? Этого я, как будущий глава правительства, не могу, дорогие товарищи, обсуждать. Возможно, для этого были определенные основания. Муку оставляли в резерве на самый критический случай. Ну, теперь время пришло. Окружной начальник муку выдал. Нет, действительно, нет повода принимать меры против него. Вы говорите, по документам мука не значилась. Так и должно было быть. Если бы она значилась, Австрия ее давно бы отобрала. Вы считаете, что, поскольку могли сэкономить такое огромное количество муки, — значит со снабжением проделывались жульнические махинации? Это верно, товарищи. Но обманывать Австрию — это не грех. Это был патриотический долг. Вы говорите, что продовольственная инспекция обкрадывала кладненских рабочих, а не Австрию? Чем вы, товарищи, это докажете? Окружной начальник сумел за счет снабжения обставить себе квартиру? Это уже сплетни, товарищи! Избавьте главу правительства от разбирательства сплетен. Куда пришла бы республика? Ничего не могу сделать. Все в порядке, будьте довольны, что получили муку, хотя бы на заправку. Теперь общественные кухни смогут варить похлебку. Чего бы ни дали другие, чтобы получить хоть это! Не приставали бы к правительству и не обременяли бы министров так, как вы, кладненцы. Предупреждаю вас. Не как будущий премьер-министр. Как товарищ. Вы там, в Кладно, заходите слишком далеко. Помните, что министром внутренних дел является Швегла — и им останется. Когда он, как следует, до вас доберется, ко мне за помощью не обращайтесь. Я тогда вас защищать не буду. Я вас своевременно предупреждал. Почему против вас могут быть приняты меры? Не задавайте таких глупых вопросов, товарищи! За ваши большевистские интриги. За вашу противогосударственную деятельность. Какая противогосударственная деятельность? Может, перечислить? Не представляете «Свободу» в цензуру. Не сообщаете властям о созыве собраний. Вы избрали Советы рабочих. Натравливаете людей на правительство и законность. Введете их в беду. Как, какое натравливание? А эти ваши последние оповещения? По всей стране объявлено чрезвычайное положение. Нельзя же терпеть грабежи, как было в Праге. Вы утверждаете, что в Кладно грабежей не было? Не было, но вы распродали запас в магазинах по сниженным ценам. Кто дал вам на это право? Правительство обсуждает мероприятия против дороговизны. Министр внутренних дел сделал в парламенте заявление, что подготавливаются меры, которые будут приняты против спекулянтов. Но все должно делаться официально. На законных основаниях. Для вас, однако, все это — звук пустой. Вы не дожидаетесь ни постановлений правительства, ни решений парламента. Даете распоряжение продавать по сниженным ценам — и готово. Теперь еще печатаете оповещения. Вы говорите, что не нужно никакого чрезвычайного положения? Что в Кладно спокойно и уполномоченные ручаются за спокойствие? Что нет надобности закрывать трактиры в восемь часов вечера, как этого требует правительственное распоряжение о чрезвычайном положении? Что можно ходить группами по улицам и, чорт его знает, что еще? Вы думаете, товарищи, что правительство может все это терпеть? Ведь это анархия. Мне просто жаль этих несчастных людей у вас в Кладно. Ведь бедняги, должно быть, совершенно запутались. Не знают, какими оповещениями руководствоваться и какие распоряжения выполнять: не то оповещения окружного управления, не то оповещения Совета рабочих.

— А знаешь, товарищ Тусар, или без пяти минут глава правительства, в Кладно никакой анархии, о которой ты толкуешь, нет. Все знают, чем руководствоваться и что выполнять, — рассудительно говорит товарищу Тусару член кладненской делегации старый Ванек.

— Как это? — выпаливает Тусар. — Как это понять? В Кладно оповещения исходят из двух источников или нет?

— Из двух, это правда, — подтверждает Ванек. — Но люди нисколько не путаются. Руководствуются только одними оповещениями. Домов никто в восемь часов не запирает, трактиры открыты до полуночи, когда есть что выпить, по улицам люди ходят группами — и ничего не случается. Жандармы и те не нарадуются, как нынче в Кладно спокойно и мирно. Там, дескать, где соблюдается это ваше чрезвычайное положение, там их коллег гоняют, как собак, — снова серьезно объясняет и убеждает Ванек.