Красное внутри - [32]

Он склонился над телефоном, ища нужный номер, потом нажал кнопку вызова и приложил трубку к уху. Алексей поймал себя на мысли, что выражение лица Виталика, и вся эта процедура совершения телефонного звонка, ему почему-то напомнила ритуал вызова духов предков, из фильма «Пятнадцатилетний капитан».

Виталий начал разговор словами.

— Леня, гидрогенераторов нет! — его глаза смешно выпучились.

Конечно, точно! Быстро?! Леня я же работаю напрямую, с производителем. Гидрогенераторов нет, это точно! Есть Микро ГЭС. Но цена там совсем другая. Ага, абсолютно другая. Плюс доставка. Ты стопроцентно прав, удорожание будет в два раза. Если скажу, самолетом прилетит завтра. С деньгами? Да, подожду, конечно, мы же не чужие Леня. Весь мир держится на взаимопомощи. Значит, пусть отправляют? А с бандитами? Ты сам? Отлично! Вечером? Вечером замечательно, никто, как раз, ничего не поймет и не разберет. Вечером это очень здорово, ярко, красиво будет. Ага. Жду твоего звонка.

Виталик закончил разговор и повернулся к Алексею.

— Ну и денек сегодня. Давай дунем? Надо расслабиться. Раскуривай Алешка!

Виталик ласково посмотрел на своего постояльца и осторожно постучал его по плечу. Алеша начал подозревать что-то не ладное. Шарада про рубин, в его голове стала неожиданно складываться. Он внезапно понял значение первого телефонного звонка. Слова из разговора с Леонидом: «вечером будет красиво», наложились на фразу: «мой режиссер снимет фильм». Алексей внимательно посмотрел на Виталия и подумал: — «надо с ним поговорить!». Потом он глубоко затянулся и задержал дыхание.

— Алешка посмотри, сколько времени, — услышал издалека голос Виталика.

Он поискал глазами на стене часы. Там было пусто. Алеша судорожно стал искать циферблат, он вел глазами по поверхности персикового цвета, но она никак не заканчивалась. Алеша испугался и попытался вернуть свой взгляд назад, но что-то пошло не так. Персиковый цвет перестал быть спокойным, стена заволновалась, задрожала и некрасиво вытянулась во все стороны. Алеша от испуга плотно закрыл глаза, но темнота у него под веками тоже была персиковая. Он стал медленно куда-то проваливаться. Скользкая, неуловимая поверхность потащила Алексея вниз. Барахтаясь, он что есть силы колотил ногами, пытался закричать… и неожиданно очнулся.

Где-то действительно громко во что-то стучали. Потихоньку шум в его голове разделился на звуки, и Алеша услышал знакомый голос.

— Роберт! — кричал за стеной Виталик. — Ты вконец обнаглел! Я же тебе выделил клозет в конце коридора! Что ж ты, сволочь, гадишь в моем, то! А!

Это за стеной Виталик яростно колотил кулаком в дверь Роберта.

Алеша осторожно открыл глаза. В левом боку сильно болело, как будто кто-то засунул ему штырь под ребро. Он лежал на кровати в своем номере. В раскрытое окно тихонько пробивался ветерок и ласково обдувал его лицо. С улицы доносились голоса людей, и отчетливо был слышен шум низколетящих вертолетов.

Алексей попытался встать и с удивлением обнаружил на своих ногах кожаные сандалии. Превозмогая боль в боку, он поднял вверх ногу, сильно напрягая пресс. Сандалия была красивая. Узорное, кожаное кольцо обхватывало большой палец, от него шел ремешок, который застегивался на щиколотке серебряной пряжкой и уходил в подошву вокруг пятки. Выше сандалии находились светлые штаны из тонкой ткани, они съехали вниз, оголив ногу до колена. Все было не так. Алексей еще раз внимательно себя осмотрел. Вместо обыкновенных шортов и майки на нем был одет традиционный афганский костюм, а на груди, объективом к стене, лежал фотоаппарат.

— Как же больно, — тихо сказал Алеша, но переворачиваться не стал.

В дверь номера постучали.

— Алешка! — послышался вкрадчивый голос Виталика. — Поднимайся, час дня уже, спускайся вниз, манговый фреш пить будем?

Виталий тянул гласные буквы, как будто уговаривал выйти из комнаты ребенка.

Алексей ответил с дрожью в голосе.

— Пять минут, — потом справившись с волнением, добавил. — Начинайте пить без меня.

Он поднял фотоаппарат на уровень глаз. Кнопка «пуск» поддалась легко, прозвучал мелодичный звук и загорелся экран.

На первых десяти снимках были изображения белой стены его комнаты, сделанные серией, с одного ракурса. На следующих, находились ноги в сандалиях. Фото ног в обуви были не только в гостинице, но и на улицах, рынке, в ресторане. Потом шли изображения неизвестных людей, на ней все улыбались. Было несколько красивых панорам вечернего Кабула. Потом снимки как будто стали уводить Алексея из города. Он увидел дорогу освещенную фарами одиноких автомобилей, мост, под которым в темноте протекала река. Дальше была фотография, где нога в сандалии попирала древнюю, чугунную пушку.

Сразу за ней шли изображений взрывов. Алеша прильнул к экрану. Оказалось, что его фотоаппарат запечатлел настоящую войну.

У Алексея похолодело внизу живота, к горлу подобрался ком, а во рту появилась горечь, как будто он раскусил виноградную косточку.

Горящие машины, и целые озера огня, взрывающиеся строения разбрасывающие пламя высоко вверх, и разбегающиеся в ужасе люди, много бегущих людей. Плохое освещение не испортило снимки, как будто фотоаппарат стоял на штативе. Очереди трассирующих пуль, сильно смахивали на лазерное шоу, но Алеша почему-то был уверен, что на фотографиях запечатлелись именно выстрелы.