Красное платье - [2]
…Я выхожу на улицу. Мне надо быстро-быстро дойти до молочной кухни и взять набор питания для Богдана. Мы все питаемся от Богдана, потому что он категорически отказывается употреблять что-нибудь, кроме моего молока. Кефир и «Малютку» ест бабушка, а из остатков можно сделать творог.
Идти приходится далеко. Путь лежит по мостику, через реку. Это самый противный участок дороги, здесь холодно и очень скользко. Приходится тормозить. Я потихоньку напеваю: «Как на тоненький ледок выпал беленький снежок», — и пытаюсь балансировать. Со стороны меня можно принять за спортсменку, поддерживающую форму. Темп, спортивная одежда, рюкзак на спине. Можно подумать, что я от нечего делать занимаюсь джоггингом. На самом деле у меня нет денег на сапоги, а старые совершенно развалились, и мне приходится ходить в кроссовках с шерстяными носками по глубокому, грязному снегу. Холодно, зато быстро. Закаляюсь.
…В очереди в молочной кухне стоят почти одни позевывающие мужчины, молодые отцы. Я пристраиваюсь в хвост и украдкой их рассматриваю. Любят своих жен и детей, заботятся о них. Нормальные.
Я немножко завидую их счастливым женам, которые нежатся в тепле кроваток со своими младенцами под боком, ожидая прихода законных мужей… А я совсем одна… Но я тут же спохватываюсь.
«Все хорошо, ты еще будешь счастлива, просто тебя проверяют на прочность. А потом Бог тебя одарит, если не будешь роптать. Как праведника Иова. Ой нет, у Иова все умерли, а у меня, слава богу, все живы, и все хотят есть… Зато я — здоровая и сильная, у меня здоровый ребенок и полно молока. Я со всем справлюсь».
В молочной кухне нас ждет сюрприз — свободные цены. То, что стоило девяносто копеек, стало стоить два рубля пятьдесят копеек. Как это? Все выходят обескураженные и клянут на чем свет стоит Гайдара и Ельцина. Один из очкариков, читающий «Огонек», уверенно говорит:
— Что вы все стонете? Вам же сказал Борис Николаевич: трудно будет только полгода, а потом у нас будут ваучеры, экономика начнет работать, мы будем ездить на хороших машинах! Надо верить в нашу новую Россию! В нашего всенародно избранного президента!
К эмоциональному оратору вплотную подошел простоватого вида мужик с грязными ногтями.
— Ты, это… не свисти, дерьмократ хренов… Ваучеры твои хваленые — это просто бумажка нам, дуракам, подтереться… Все разработано Гайдаром и Чубайсом и их пионерским отрядом, чтобы нахапать побольше. А ты, дурак, так и будешь верить и Белый дом защищать… Такую страну развалили, гады… А ты небось защитник Белого дома?
Очкарик сжался и замер. Грязный мужик ухмыльнулся, смачно сплюнул на пол, вытер нос рукавом куртки, крякнул и отошел от щупленького демократика. Очередь заволновалась. Политические платформы в умах граждан еще не совсем оформились, могло дойти до мордобоя, надо было быстрее делать ноги из этой политизированной компании.
Я схватила свою законную порцию молочных изделий и с благоговением уложила ее в сумку. Это питание для нас — почти то же самое, что сто пятьдесят блокадных граммов. Может, сегодня подорожало, а потом подешевеет? Ведь не сказали же — «повышение цен», сказали — «свободные цены». Для меня все равно получается дешевле, чем молоко и кефир в магазине, да и очередь меньше.
Потом мне надо быстро-быстро доехать до офиса, где я работаю уборщицей. Офис расположен в переулках старого Арбата. Я вспоминаю, как, глупая и беззаботная, порхала здесь пару лет назад, не предполагая, что буду мыть унитазы, оттирать блевотину и радоваться каждой пустой бутылке, которую можно сдать.
Народу вокруг очень мало. Темно. Страшновато завывает ветер. Офис расположен в полуподвальном помещении, в темном углу. Я чуть-чуть боюсь, самую капельку, что меня могут выследить и тюкнуть, забрать ключи и ограбить богатый офис. Я настороже. Если что, вцеплюсь зубами и не отпущу, пусть попробует от меня оторваться!
Спускаюсь вниз по ступенькам, захлопываю тяжелую дверь. Теперь я в безопасности. Можно приступать к работе.
Я работаю здесь уже три месяца. Убрать надо пять комнат, коридор, кухню, туалет, небольшую столовую. Вначале мне это казалось очень скучным занятием. Потом я стала придумывать себе для развлечения разные штучки. Первое — стала убирать на скорость, ставя каждый день рекорды. Потом разработала специальные упражнения для убирающихся женщин. Их можно делать под музыку. Растянуть как следует мышцы, вытягиваясь за пылесосом. Прогибаясь как можно спортивнее, мыть шваброй пол. Потом я занялась научной организацией труда — минимизировала затраты энергии при уборке. Но самое забавное придумала только на прошлой неделе: решила поиграть роль Маты Хари, как будто меня специально забросили в этот офис шпионить. К моему удивлению, это оказалось очень увлекательным занятием.
По количеству и качеству пустых бутылок я прикидывала, сколько какого народу было в офисе. По количеству окрашенных губной помадой окурков — сколько среди приглашенных было дам. По выброшенным в урну черновикам документов могла составлять настоящие сводки о похитителях гуманитарной помощи, о ее перепродаже в коммерческие киоски и обо всем загадочном и противоправном, что здесь происходит. Многие недооценивают уборщиц, смотрят на них как на пустое место. Но уборщица видит все, только помалкивает. Я — не пустое место, я — человек, только в трудном положении.
