Красное море - [15]

— Пошли быстрее, — торопил его Ванька.

Подожди, тихо, — Боренька прислушался к сейфу. Ощущение было такое, будто перед ним живой организм, ещё чуть — чуть и он откроется.

Замок щёлкнул ещё раз и дверца сейфа распахнулась. Внутри стояла бутылка армянского коньяка, и лежали какие-то бумаги. Денег не было.

Ну, ты даёшь! — восхищённо сказал Ванька. — Ты, наверное, любой замок открыть сможешь.

Из магазина они выбрались тем же путём, как и пришли. Даже не забыли протереть все, за что хватались. Из кинофильмов Боренька знал, что все воры так делают. А вот о своих новых способностях, которые обнаружил в себе, открывая сейф, даже не задумался. Не придал этому значения.

— Слышь, Ванька, — сказал Боренька, когда они шли по ночной, пустынной улице, — не вздумай деньги тратить, пока все не успокоится.

Не учи учёного, — во весь свой щербатый рот заулыбался приятель. — Представляешь, сколько денег за один раз заграбастали!

На следующий день весь город гудел. Такого ограбления нищая Каховка давно уже не помнила. Взмыленные милиционеры проверяли каждого встречного — поперечного, тащили в отделение всех, кто когда-либо стоял на учёте, или сидел, но найти грабителей так и не смогли.

Через полгода Боренька подошёл к Ваньке и сказал:

— Пора бы повторить.

— Ты чо? Я в магазин теперь ни ногой.

— Зачем в магазин? Как ты думаешь, где директор хранит свои деньги? В сберкассе, что ли?

— Не знаю, — задумался Ванька.

— А я знаю. Нужно только к нему домой попасть.

— И как ты себе это представляешь?

— Ты знаешь его дочку? Она в нашей школе учится. Так вот, у неё день рождения скоро. Соображаешь?

— Пока нет. Объясни.

Мы придём к ней и сделаем слепки с ключей. А ты в своём сарае потом сварганишь ключики.

Все получилось так, как говорил Боренька. Единственное, чего он не учёл, это то, что в дверях был не один замок, а три. Но его это не остановило. В квартиру они попали в ночь с субботы на воскресенье. Александр Наумович с семьёй уехал на выходные в Херсон, к родственникам. Пока Ванька шмонал комнаты, Боренька остановился перед сейфом в спальне. Он был уверен, что основная сумма находится здесь. Боренька походил перед сейфом, потрогал его руками… Он хотел почувствовать его, сжиться с этой железной коробкой. И только, когда пришла уверенность, он начал крутить диск. Пальцы и слух чутко реагировали на каждый слабый щелчок. Когда дверца открылась, Боренька ахнул. Весь сейф был заполнен денежными пачками в банковской упаковке. Здесь же находились и золотые побрякушки жены Александра Наумовича, директора продовольственного магазина. Боренька был уверен, что тот не побежит в милицию, вряд ли все это богатство было нажито честным путём. В секретере в комнате Ванька нашёл несколько сберегательных книжек на предъявителя, на общую сумму 38 тысяч рублей. Что с ними делать, ребята не знали, но книжки взяли, просто так, из вредности.

Боренька уже давно забыл про Таньку Осипову. Постоянное чувство опасности и риска было намного острее, чем секс. Это не значило, что он совсем отказался от женщин, просто относился к ним теперь как бы свысока, никому не отдавая предпочтения. Они же наоборот, будто почувствовали в нем что-то значительное, необычное, сами вешались ему на шею. За последний год Боренька, практически, не изменился, был все такого же невысокого роста, вихрастый, только плечи стали пошире, да в глазах появилось что-то взрослое, не свойственное его возрасту.

Однажды во дворе появился мужчина. На вид неприметный, лет сорока, в лёгкой болоньевой курточке.

Эй, еврейчик, иди сюда, — позвал он Бореньку. — Скажи мне, жиденок, это ты Наумыча ломанул? Ай-ай-ай, а ещё из такой уважаемой семьи!

Боренька молчал, прикидывал, откуда этот человек про него знает. От Ваньки? Вряд ли. Вон он на качелях сидит, в его сторону смотрит. Тогда от кого же?

Ты не переживай, — сказал мужик, словно отгадал его мысли. — Во-первых, слухами земля полнится, а во-вторых, вычислил я тебя. Скажи лучше, как ты сейф открыл? И не ври. Мне врать нельзя. Понял?

В голосе прозвучала угроза. Но Боренька молчал, он ещё не верил, что этому человеку можно доверять. А вдруг он из милиции. Да и не собирался Боренька никому ни о чем рассказывать, ни с кем делиться своей тайной.

Ага, ты, наверное, думаешь, что я мент? — спросил мужчина. — Нет, я не мент. Я Паша Коробов. Слыхал?

Боренька кивнул. Конечно же, он слышал про Пашку Коробова по кличке «Сын полка» или Сынок. Во время войны Пашка был членом партизанского отряда, и, несмотря на свои десять лет, небезуспешно взрывал немецкие эшелоны. После войны он попал в детский дом, где стал профессиональным «домушником», научился резать сумочки и карманы, подделывать купюры, открывать отмычкой любые замки. Короче, мастер на все руки. Два раза сидел, но большие срока припаять ему не могли. Милиция все про него знала, но с доказательствами ей не везло. Осторожен был Сын полка, опасность чуял за версту.

— Ну, что, жиденок, разговаривать будем?

— Я не жиденок, — отрезал Боренька.

— А кто же ты? — удивился Пашка. — Раз еврей, значит жиденок. До жида ещё не дорос.

— Меня Борисом звать.

— Ах, Борис значит? А по вашему это как будет? Броха? Или Борух?