«Красное и коричневое» и другие пьесы - [10]

. Удача на лейпцигском процессе дает вам надежду стать героем еще одного процесса?

Д и м и т р о в. Вы, господин Гелер, можете комментировать это, как вам заблагорассудится. Я лишь прошу направить телеграмму в Болгарию. Кроме того, я настаиваю, чтобы мне вернули книги из моей личной библиотеки.

Гелер звонит. Входит  ш т у р м о в и к.

Г е л е р. Уведите его.

Димитров и штурмовик уходят.

Вот как выглядят враги Германии. Они решительны и упорны. Поэтому и наша борьба должна быть решительной и упорной.

А д е л ь. Наша борьба будет решительной и упорной.

Затемнение.

Наверху освещается узкое зарешеченное помещение. М а ш и н и с т к а  быстро стучит на машинке. Ш т у р м о в и к  диктует ей список лиц, подлежащих аресту.

Ш т у р м о в и к. «Франкфурт-на-Майне:

657. Профессор Лёве — социология.

658. Профессор Карл Мёнике — философия.

659. Профессор Рихард Кох — медицина.

660. Профессор Зоммерфельд — филология.

661. Профессор Тилих — философия.

662. Профессор Хорхгеймер — социология.

663. Профессор Геллер — гражданское право.

Кенигсберг:

664. Профессор Генцель — гражданское право.

665. Профессор Панет — химия.

666. Профессор Родемайстер — математика.

667. Профессор Шнайдер — философия.

Геттинген:

668. Профессор Франк — экспериментальная физика, лауреат Нобелевской премии.

669. Профессор Хониг — уголовное право.

670. Профессор Макс Борн — теоретическая физика.

671. Профессор Эмми Нотер — философия.

Гейдельберг:

672. Профессор Ганс фон Эккерт — журналистика.

673. Профессор Радбрух — уголовное право.

674. Профессор Альфред Вебер — социология».

Затемнение.

Снова загорается свет. Кабинет председателя IV уголовного сената имперского суда. Г е л е р  сидит в кресле у письменного стола, обхватив голову руками, — этот жест то и дело повторяется в течение спектакля. Входит д-р Б ю н г е р.

Б ю н г е р. Господин Гелер, я вызвал вас не для того, чтобы заниматься разбором ходатайств Димитрова. У него есть право требовать, у нас — отказывать. Буду откровенен. Проблему Димитрова пора решить физически. Насколько мне известно из разговоров в высших сферах, фюрер ожидает именно этого.

Г е л е р. Если я вас правильно понял…

Б ю н г е р. Вы меня поняли абсолютно правильно, господин Гелер.

Г е л е р. Кто будет нести за это ответственность?

Б ю н г е р. Во всяком случае, не вы.

Г е л е р. Вы знаете, господин Бюнгер, какую известность приобрело имя Димитрова во всем мире. Не кажется ли вам, что такой акт может скомпрометировать наше правосудие и вызвать шумный международный скандал?

Б ю н г е р. Я думаю, что скандал, о котором вы говорите, господин Гелер, будет менее шумным, чем прошедший процесс. Разумеется, эта операция может повлечь за собой кое-какие осложнения. Но разве можно их сравнить с теми, мягко говоря, неприятностями, какие причинит Германии этот болгарин, если он вырвется отсюда… Беритесь за эту операцию, господин Гелер. Игра стоит свеч. Вы еще молоды, и у вас так много впереди.

Г е л е р. Кому я обязан столь огромным доверием?

Б ю н г е р. Мне. Я очень горячо рекомендовал вас господину Герингу.

Г е л е р. Благодарю вас, господин Бюнгер.

Б ю н г е р. Будучи председателем четвертого уголовного сената имперского суда, я могу оказывать вам весьма существенную поддержку. От вас требуется изобретательность, от меня можете требовать все остальное.

Г е л е р. Все остальное… Ваше предложение так неожиданно… Разрешите, господин Бюнгер, подумать.

Б ю н г е р. Подумать? Над чем? Над моим предложением или уже над планом?

Г е л е р. Господин Бюнгер, я очень устал от этого процесса. Меня постоянно беспокоят головные боли. Мне хотелось бы отдохнуть, полечиться.

Б ю н г е р (вынимает из ящика стола сине-красную книжечку). Узнаете? Это ваш билет, господин Гелер. Билет члена социал-демократической партии.

Гелер встает.

Не волнуйтесь. Он хранится у меня, и о нем пока никто не знает. В то время вы были слишком молоды. Я-то вас понимаю. Но другие могут не понять… Если бы вы были национал-социалистом, вас поняли бы… Поняли бы, что вы устали, что у вас постоянные головные боли, что вам нужно отдохнуть, полечиться…

Г е л е р. Благодарю за доверие, господин Бюнгер.

Б ю н г е р. Вот и хорошо. Последствия пусть вас не волнуют.

Г е л е р. Последствия пусть не волнуют…

Б ю н г е р. Могу вам сказать: Димитрова скоро будут перевозить из Лейпцига в Берлин, в тюрьму берлинского гестапо. Может, это облегчит вам задачу. Продумайте все как следует… А пока вы свободны…

Гелер вскидывает в нацистском приветствии руку и уходит. Д-р Бюнгер тушит настольную лампу и тоже уходит.

Свет. Входит  Г е л е р, но это уже его кабинет. Он бросает портфель на стол, зажигает лампу и садится.

Г е л е р. Последствия пусть не волнуют…

Входит  А д е л ь. Гелер не замечает ее.

А д е л ь. Господин советник. (Подходит к нему.)

Г е л е р. О, Адель! (Берет ее за руки.) Как дела, Адель?

А д е л ь. Какие холодные у тебя руки. Что потребовалось от тебя господину Бюнгеру?

Г е л е р. Сейчас от каждого немца требуется много, Адель. И от меня тоже.

А д е л ь. Это в связи с Димитровым?

Г е л е р. С Димитровым?.. Нет… Что Димитров… Димитров только эпизод. Теперь нужно идти дальше.