Красное и белое - [23]

В сегодняшнем индивидуализме преобладает не моральное, а материальное начало. К сожалению, мы живём не просто в обществе индивидуального потребительства, что, безусловно, неизбежно при стремительном развитии научно-технического прогресса и всеобщих товарно-денежных отношений и вроде бы даем личности полную материальную свободу, что в теории — хорошо. Но одновременно и в обществе неизбежной деградации личности как духовной составляющей того же самого общества, которое подавляет индивидуальное начало человека так называемой массовой культурой.

Наши сегодняшние «звёзды», в подавляющем своем большинстве, далеко не образец настоящей русской классической культуры и многовековых духовных традиций. Они лишь калька с западных постмодернистских течений, причём в своем худшем варианте. В большинстве современных произведений современного российского искусства лежит отнюдь не талант отдельной личности, а массовый ширпотреб, ублажающий невзыскательные потребности обескультурившегося общества в купе с беспредельным желанием любыми способами реализовать собственные эгоистичные цели — утвердиться первым и главным на материальном Олимпе. По-настоящему талантливым людям приходится пробиваться самим. Нет, не к славе, к самореализации тех возможностей, которые заложены в них изначально, а не приобретённые за счёт «талантливых» махинаций тех, кому подобное место вообще не предназначалось. Понятно, что пройти этот тернистый путь удаётся не многим. А мы ещё спрашиваем: неужели в России настоящее искусство закончилось «серебряным веком»?

А что стало с нашим языком? Похоже, он окончательно теряет свою самобытность, то есть ту же самую индивидуальность. Уже, пожалуй, не осталось людей, которые хорошо помнят коммунистические «опыты» осовременивания русского языка идиотскими неологизмами эпохи НЭПа. Но мы это прошли, пережили и забыли. Коллективный разум не принял подобного надругательства. И это как раз один из немногих положительных его свойств. Переживём ли мы на этот раз нашествие тлетворного Запада на наши изначальные основы? Не берусь сказать ни да, ни нет. Лишь надеюсь, что мы остановимся хотя бы на самой грани, в предчувствии окончательного исчезновения нас самих, как русской нации.

Что же касается сегодняшнего коллективизма, то на самом деле его у нас нет и быть не может. Потому что бывший советский коллективизм ни в коей мере нельзя сравнивать с тем, что мы только называем так по привычке, хотя данное социальное явление вот уже четверть века как переформатировалось в доморощенный и более примитивный, чем на Западе, корпоративизм.

Если в СССР принципы коллективизма лежали в основе государственного строя и обеспечивали интересы не только государства, но в какой-то мере и его граждан, то в условиях капитализма и частнособственнических экономических отношений подобный советский подход просто не приемлем. Так как в данном случае в основе государственной политики заложены интересы группы наиболее влиятельных корпораций, а человеческая масса лишь инструмент достижения целей правящего класса. Самый яркий пример классического корпоративизма нам, пожалуй, показывает Япония, ведь именно на нём и возникло в 60-е годы прошлого века то самое японское экономическое «чудо» — переход в кратчайшие сроки от отсталой экономики к одной из лидирующих в мире.

Нынешней западной экономике, в том числе и японской, нужны не гении и творчески одаренные специалисты, хотя их определенную положительную роль нельзя отрицать, а прежде всего послушные клерки, менеджеры, и даже уборщицы. В этом суть корпоративизма — в жестко регламентированной структуре всего производственного процесса по преумножению капиталов. Человек должен не думать, а исполнять то, что ему предписано. В остальном не поощряется даже обычное стремление людей к естественному общению, объединению их по каким-то интересам, тем более экономическим.

Заблуждаются те, кто в защиту западного образа жизни приводит массу аргументов якобы высокой социальной защищенности населения этих стран. В действительности же чтобы не допустить рост недовольства четко организованной потогонной системой на предприятиях, их хозяева вынуждены идти на определённые преференции своим подчиненным: материальные, кадровые, социальные. Но направлены они совсем не на раскрытие индивидуального потенциала работников, а как раз наоборот. Чтобы, например, подняться по карьерной лестнице, мало быть образованным, надо быть — лояльным. То есть беспрекословно подчиняться чужой воле, поэтому доносы друг на друга даже в кругу друзей — обычная норма западного корпоративизма. А бонус в том, что на этот раз ты не окажешься на улице с «волчьим билетом». И никаких моральных принципов!

Безусловно, такой подход вряд ли устроит подавляющее большинство наших сограждан, ведь у нас в генах совсем другой коллективизм, как бы его сегодня не называли. Но я всё же не оговорился, когда назвал наш отечественный корпоративизм более примитивным. И, тем не менее, достоинств у него явно больше, как, впрочем, и недостатков. Вспомните сами, какой любимый способ наших руководителей повысить заинтересованность к более тесному сотрудничеству подчиненных и начальников при отсутствии каких-либо других реальных благ — высоких зарплат, нормального обеспечения всем необходимым самого производственного процесса и тому подобных. Конечно, вы не ошиблись: не противопоставлять людей, а объединять их, не закрепощать всевозможными регламентами, а наоборот раскрепощать. Раскрепощать и раскрепощаться мы научились, пожалуй, без малого 100 лет назад. Главный его принцип — «третьим будешь» всегда срабатывал и срабатывает безотказно. Ничто так не объединяет людей, как дружеское и неформальное общение, будь при этом хоть три, хоть тридцать, хоть триста человек. Поэтому советские «коллективные» возлияния у нас плавно переросли в корпоративные вечеринки, а суть их не изменилась. Тем более всё оплачено!