Красная змея - [136]

Лаваль принял его сдержанно, но любезно. Старомодным в этой квартире было все, включая и запахи. Лаваль вел своего гостя по длинному полутемному коридору и спросил на ходу:

— Что у вас стряслось, Бланшар?

— Видите ли, профессор, в моих руках оказалась копия древнего текста, смысл которого я хотел бы понять. Для меня это очень важно.

Кабинет профессора был оклеен слегка полинявшими обоями под красный шелк. Книжные полки, ломившиеся от обилия фолиантов, были когда-то сделаны на славу, но моль успела над ними потрудиться. Здесь пахло лежалой бумагой.

— Присаживайтесь, давайте сюда ваш текст.

Слова профессора звучали почти как приказ.

Пьер сел, вытащил из портфеля пластиковый пакет с дюжиной ксерокопий и протянул его Лавалю. Потом он терпеливо ждал, не отводя глаз от профессора.

Тот полностью углубился в чтение. Свет настольной лампы как будто отрезал его от всего окружающего мира. Анри Лаваль читал по-древнегречески с такой легкостью, словно это был его родной язык.

Пьер хранил молчание уже больше часа. Он без всякого результата пытался обнаружить хоть какие-нибудь подсказки в выражении лица Лаваля, едва различимого при тусклом свете лампы. Время от времени старик делал карандашные пометки в блокноте и утирал платочком пот со лба.

Наконец профессор Лаваль поднял голову, еще раз промокнул лоб и снял очки, поистине музейный экспонат. Взгляд его был весьма серьезным.

— Где вы это нашли?

Вопрос не застал Пьера врасплох. Он предвидел его.

— Профессор, я не могу открыть свой источник. Вы же знаете — это золотое правило в нашей профессии.

Лаваль понимающе закивал, в то же время нервно покусывая дужку очков.

— Ясно. Могу ли я ознакомиться с оригиналом?

Пьер колебался.

— Так да или нет?

Вопрос был задан с энергией, трудно представимой для человека в возрасте восьмидесяти лет.

Пьер знал, что более подходящего специалиста ему не найти. В свои годы старик уже не имел никаких амбиций, к тому же его перевод будет безупречен по точности. Когда журналист набирал номер телефона, он уже хорошо понимал, что ему придется смириться с трудным характером этого неуступчивого эльзасца.

— Я могу попытаться.

— Тогда чего же вы ждете?

Пьер не знал, следует ли ему подняться и поспешить исполнить приказание или же можно задавать вопросы. Он решил испробовать второй вариант.

— Не могли бы вы сказать, о чем идет речь в тексте?

Лаваль снова надел очки, еще раз взглянул на ксерокопии и отчеканил:

— Это Евангелие.

— Что?..

— В этом тексте повествуется о жизни Иисуса и излагаются основы его учения. Однако все это коренным образом расходится с той историей, которая общеизвестна. В приписке, сделанной на полях, указано, что священники иерусалимского храма перед вторжением в город легионов Тита спрятали в подземельях этого огромного здания, воздвигнутого Иродом, все несметные сокровища храма. Но что действительно важно — так это сведения о жизни и учении Иисуса Христа.

Пьер ощутил, как напряглись все его мышцы.

— Что именно здесь сказано?

— Подробности я вам сообщу, когда увижу оригинал. Рассудите сами! Значение этого текста — в его древности. Если речь идет о более поздней подделке, то текст не представляет никакого интереса. Он не подойдет даже для создания сенсационного репортажа.

— Могу вас заверить, что речь идет о древнем пергаменте.

— Мне нужно его увидеть.

Пьер был настолько ошарашен, что ответил не раздумывая:

— Если вы сначала не изложите мне содержание, то я не покажу вам оригинал.

Взгляд Лаваля стал жестким.

— Хорошо. Кое-что я открою вам сразу. — Профессор ткнул пальцем в стопку ксерокопий: — Здесь указывается дата наступления конца времен, так называемого апокалипсиса, который апостол Иоанн живописал в странной книге с тем же названием. Он пользовался весьма темным языком и описал лишь серию тех событий, которые будут предшествовать апокалипсису. Зато в этой рукописи они обрисованы предельно ясно, причем с указанием даты.

— Что вы сказали?

— То, что вы слышали.

— Кто же мог на такое осмелиться?

— Иисус из Назарета. По словам автора текста, для предсказания будущего Иисус пользовался тем, что здесь именуется наукой познания добра и зла. Как вам известно, в Евангелиях Иисус неоднократно предрекает какие-нибудь события. Например, он говорил о грядущем разрушении иерусалимского храма. Но именно в этом вот документе он использует свои исключительные способности во всю мощь.

— Это самое познание добра и зла как-то связано с земным раем?

Лаваль почесал мочку уха, словно это движение помогало ему найти ответ на вопрос.

— В Библии, в Книге Бытия, первой из знаменитого Пятикнижия, сказано, что Адама и Еву изгнали из рая за то, что они вкусили от запретного плода с так называемого древа познания добра и зла. А вы помните, как змей искушал Еву?

— По-моему, он сказал ей, что если они попробуют запретный плод, то станут как боги.

— Абсолютно верно, Бланшар. Вижу, что священная история усвоена вами намного лучше, чем древнегреческий язык. Итак, мы имеем все основания предположить вот что. Если Адам и Ева отведали плод, то, быть может, им действительно открылись эти удивительные познания, следовательно, они и впрямь стали подобны богам.