Красная смерть - [61]

Постепенно мой желудок угомонился. Дырка на месте бывшего зуба чуть побаливала.

– Ну вот и все, – сказала Флауэр. Она протянула мне горсть чайных пакетиков. – Если заболит, раскуси один из них и жуй, пока не полегчает.

Я сунул пакетики в карман и спросил:

– А где Примо?

– Он уехал к брату в Сан-Диего. Они собираются переехать к нам, пока мы будем на Юге.

Значит, план уже действовал.

– Спасибо за врачебную помощь, Флауэр. Извини, но от боли и лекарств я был немного не в себе.

– Мы любим тебя, Изи, – отвечала она.

Я чуть не расплакался.

Глава 34

Вернувшись домой, я долго стоял под душем, постепенно приходя в себя. Жажда мести поутихла. Нет, она не исчезла, но стала мягче, что ли, не такой навязчивой. Я долго растирался полотенцем и одевался. Полюбовался своими стульями каштанового дерева и спиралевидными разводами соснового пола в спальне.

Я влез в симпатичные брюки светло-коричневого цвета, подаренные мне когда-то одной старой знакомой. Я надевал их всего раз. Напялил на себя красную блузу ручной росписи с гигантскими зелеными пальмовыми листьями. Надел белые нейлоновые носки и черные баскетбольные туфли. И не забыл прихватить револьвер 38-го калибра. Он незаметно покоился сзади, прикрытый красной блузой.

Одевшись, я вышел во дворик, чтобы осмотреть сад. Невидимый с улицы, я сидел в чугунном кресле около получаса, наблюдая, как дрозд танцует во влажной траве, сильно разросшейся за последние недели. Он был горд и счастлив. Зримого врага он не видел, и этого оказалось достаточно, чтобы он чувствовал себя на вершине блаженства.

Я вспомнил о мексиканских дебрях. Сейчас они казались мне весьма привлекательными.

* * *

Роберта Джефферсон, сестра Мофасса, хила недалеко от меня. С мужем Джорджем они ютились в крохотной квартирке. Оба работали в отделе образования Лос-Анджелеса. Он разносил письма, а она готовила завтраки в средней школе имени Линкольна.

Роберта оказалась дома. Голова у нее была повязана большим желтым платком. Она гладила рубашки. В комнате пахло жареной капустой. Дюжины блестящих зеленых мух кружились вокруг затянутой сеткой двери, слетаясь на запах жареных овощей.

Стучать было не обязательно.

– Привет, Изи, – сказала Роберта. – Как поживаешь?

– Прекрасно, Ро, просто прекрасно.

Я стоял в дверях и выжидал.

– Заходи, милый. Что привело тебя сюда?

– Мне нужен Мофасс.

– Я не видела его два или три дня. Но ты же знаешь, иногда он не появляется и целый месяц.

– Да, – сказал я и подвинул табуретку поближе к ней. – Он оставил мне записку, чтобы я выключил холодильник в одной из комнат, но забыл назвать номер. Понимаешь, я же не могу выключить холодильник у какого-то бедняги, тем самым лишив его последнего в жизни куска свинины.

Мы посмеялись. Потом Роберта сказала:

– Я не видела его, Изи. Ты же знаешь Билли-бой никому не доверяет.

– Ты так его называешь?

– Да, Билли-бой Вартон. Потому он и не любит с нами встречаться. Я не позволяю ему забыть имя, которое он получил при крещении.

– Да, – согласился я. – Да.

Я расспросил ее о муже и о детях. У них все было прекрасно. Джордж-младший только что переболел ветрянкой. А маленькая Мозель отрастила сисечки и заявила, что хочет кормить ребенка. В общем, все как надо. Роберта сказала, что сейчас у них открылись вакансии, и предложила мне поразмыслить о постоянной работе. Я обещал подумать.

– Твоя мама живет в Луизиане, не так ли? – спросил я.

– Она будет жить там до самой смерти.

– А сколько ей сейчас?

– Под семьдесят. Но она постоянно утверждает, что ей всего шестьдесят два. И, знаешь, в это можно поверить. Она шикарно выглядит. Сестра Регина только вчера сообщила мне, что мамочка завела себе нового дружка.

– В семьдесят лет? – Я был шокирован.

– Значит, у нее там еще не все поизносилось.

– Видимо, у нее прекрасное здоровье.

– Сильна, как боров, – ответила Роберта.

Мы обменялись любезностями, и вскоре я удалился.

Я поехал на Магнолия-стрит. Это было похоже на путешествие в прошлое. Ничто не изменилось. Я увидел алюминиевую обертку жевательной резинки в канаве. Она лежала там же, где и в прошлый раз. Поразительно, однако многоквартирные дома по-прежнему принадлежали мне. Кто охранял мои права, пока я отсутствовал так долго?

– Доброе утро, мистер Роулинз, – приветствовала меня миссис Трухильо.

– Доброе утро, мэм. Как поживаете?

Она улыбнулась в ответ, и я подошел к окну. За ее спиной на стене висело изображение Иисуса. В разверстой ране на его груди алело сердце Святого Валентина, окруженное терниями. Христос пристально смотрел на меня, сложив два пальца и как бы говоря: "Не торопись, дитя, ищи свою судьбу".

– Появлялась ли снова полиция?

– Да. Они опечатали квартиру и задавали всякие вопросы о том, кто бы это мог сделать.

– Они что-нибудь разузнали? Нашли убийцу?

– Не думаю, мистер Роулинз, но они расспрашивали о вас и мистере Мофассе.

– А был ли Мофасс здесь в тот день?

– Я его не видела и сказала этому славному чернокожему полицейскому, что мистер Мофасс при всем желании не смог бы влезть через окно.

Разве только на брюхе, как змея, подумалось мне.

– Я рассказала им обо всем, что видела, мистер Роулинз. Здесь были только жильцы. Заходил почтальон с заказным письмом да еще белый страховой агент.