Красная Шапочка на Манхэттене - [8]

— Она умрет, в самый неожиданный день ее не станет, — всхлипывала миссис Аллен.

— С какой стати она умрет, мама? Она же ничем не больна. По-моему, она отлично выглядит.

Саре казалось, что единственным приятным впечатлением, которое мать получала от поездок на Манхэттен, был вечер накануне, проведенный на кухне, где она пекла свой клубничный торт, который они каждую неделю относили бабушке. Она пекла его поздно вечером, убрав со стола остатки ужина, пока мистер Аллен читал газету или смотрел по телевизору бейсбольный матч.

— Чувствуешь, как хорошо пахнет, Сэмюэл? — радостно восклицала миссис Аллен каждую пятницу, вытаскивая торт из духовки. — У меня никогда еще так хорошо не получалось.

Затем она давала торту немного остыть, осторожно заворачивала в фольгу и ставила в сумку. Лицо у нее лоснилось, глаза блестели.

— А завтра он будет еще лучше, — добавляла она, раскрасневшись. — Чтобы торт был вкусным, его надо печь накануне, а затем дать постоять до утра, и тогда — пальчики оближешь! Ей обязательно понравится.

— Насколько мне известно, твоя мать не любит клубничный торт, — отвечал мистер Аллен, которому надоело каждую пятницу выслушивать одно и то же.

— Помолчи лучше.

Сара замечала, что когда мать ставила торт в сумку и принималась мыть духовку, оживленное выражение постепенно исчезало с ее лица и глаза тускнели.

На следующий день Сара и миссис Аллен обедали раньше, чем обычно, и готовились к выходу — убирали и приводили в порядок квартиру.

— А теперь сделаем сэндвич для папы, — говорила миссис Аллен. — Как бы нам не забыть.

Мастерская «Квик Пламер», аварийная служба водопроводчиков, принадлежавшая Аллену и Тейлору, была по субботам открыта. Однажды Сара услышала, как мать хвастается бабушке, что в последнее время их дело процветает.

Когда в шесть часов вечера мистер Аллен приходил с работы, они еще были у бабушки. На столе его неизменно ждали записка жены и сэндвич с огурцом. Записку он не читал, а выбрасывал ее вместе с сэндвичем в помойное ведро, потом принимал душ и отправлялся ужинать в китайский ресторан напротив дома.

Тем не менее миссис Аллен никогда не забывала приготовить сэндвич и написать записку. Она писала ее, усевшись на высоком табурете с красным пластмассовым сиденьем в кухне возле барной стойки, вооружившись толстой ручкой, которая висела на цепочке возле желтого телефона. Она писала не спеша, время от времени поднимая глаза и глядя в пустоту, словно это давалось ей с большим трудом, хотя на самом деле всегда получалось одно и то же:

«Сэмюэл, сегодня суббота, и мы с Сарой едем навестить бабушку, отвезти ей клубничный торт и немного убраться. Оставляю тебе сэндвич».

Закончив писать, она глубоко вздыхала.

Затем перемещалась в ванную, усаживалась на скамейку, ставила Сару между колен и принималась ее причесывать. Она нервничала, больно дергала Сару за волосы и ворчала, что они опаздывают.

— Выходим-то мы вовремя, но кто знает, сколько времени уйдет на дорогу, ведь это много миль. Угораздило же ее поселиться так далеко! Если бы она жила хотя бы на авеню С, как раньше!

Сара пользовалась случаем и спрашивала у матери, где красивее — на авеню С или в Морнингсайде. Мать пожимала плечами и отвечала, что уже не помнит.

— Как ты можешь не помнить, ведь ты жила там раньше, до того как вышла замуж!

— Не помню, и все. В квартире была большая гостиная. Из моей комнаты виднелась Ист-Ривер. Еще помню, что отсюда до того дома двадцать с чем-то станций метро.

— А почему она переехала? Ей что, больше нравится Морнингсайд? Мама, ты мне все волосы вырвешь!

— Сама виновата, все время вертишься. Ты меня раздражаешь.

— Рассказывай дальше.

— Она переехала, потому что ей так захотелось. Ты же знаешь, бабушка капризная и все делает по-своему. Как ты.

И ни слова про Аурелио Ронкали. Миссис Тейлор посоветовала — посмотрев очередную телепередачу или прочитав книгу про воспитание детей, она немедленно принималась давать советы, — что с детьми лучше не говорить на темы, которые могут их травмировать. Прошло уже много времени, однако Вивиан Аллен не могла забыть странную болезнь, которая началась у Сары, когда та узнала, что бабушка рассталась с хозяином книжной лавки. Но девочка чувствовала, что табу, которое наложили на имя мистера Аурелио, угнетало мать не меньше, чем ее саму.

Дело в том, что люди, существующие только в твоем воображении, продолжают жить и не меняются, даже если на самом деле их уже нет. А если ты знал их и потерял, все складывается иначе.

— Пойми, дочка, — продолжала миссис Аллеи торопливо, — для бабушки было безумием поселиться так далеко от нас. И невозможно убедить ее, что лучше всего ей жилось бы здесь, с нами.

Сара задумалась. Подобная идея казалась ей абсурдной, и она была уверена, что бабушка никогда на это не пойдет.

— Но ведь мы тоже могли бы переехать к ней. Там много места. Тебе не кажется, что так было бы лучше?

— Какие глупости приходят тебе в голову! А твой отец? Разве ты не знаешь, что у отца здесь работа?

— Он бы и там устроился. Трубы везде лопаются.

Причесав Сару, миссис Аллен переключалась на другие дела, а Сара думала о том, что уж ее-то точно ничего не держит в Бруклине и она вполне могла бы переехать в Манхэттен и жить с бабушкой. Она никогда не решилась бы сказать об этом матери, но такой выход казался ей идеальным. Она уже представляла, как очистит от хлама большую комнату справа по коридору, если стоять спиной к входной двери, и украсит стены фотографиями киноактрис, бандитов, поездов и детей на коньках. А с родителями она бы общалась по телефону и навещала их по пятницам. Но она была уверена, что никогда с ними об этом не заговорит, ни словечка не скажет. Размышляя об этом, она грустнела и замолкала.