Красная перчатка - [92]

Таверна «Сосновая шишка» была примечательна во всех отношениях. Она служила для жителей Бреста скорее клубом, нежели просто харчевней или питейным заведением. В ней собирались семьями, — благо городок был небольшим и все друг друга знали — чтобы посудачить о житье-бытье и повеселиться. В «Сосновой шишке» имелись и свои музыканты, но они не шли ни в какое сравнение с Клаусом Тойнбургом. Правда, вагант старался не обижать собратьев по ремеслу: местные музыканты начинали играть, когда разгоряченный пивом и вином народ жаждал потанцевать.

Танцевали в «Сосновой шишке», к удивлению даже видавшего виды ваганта, не жалея ног. Пол здесь был не глиняный, хорошо утоптанный, как обычно, а выложенный каменными плитами. В римскую эпоху на месте Бреста находилось укрепление, материал из которого в более поздние времена пошел на новое строительство. Видимо, и эти плиты имели римское происхождение, потому что на некоторых из них сохранились латинские буквы, изрядно стертые подошвами башмаков.

Помещение таверны прежний хозяин соорудил очень просторным. Наверху, над ним, находилась гостиница, куда постояльцы поднимались по крутой лестнице. Зал, где веселился и бражничал народ, был отделен от кухни, в отличие от многих других таверн. Небольшие оконца, грубая мебель, такие же примитивные миски и чаши ни в коей мере не отбивали охоту у клиентов почти каждый день заглядывать на огонек к папаше Жилону — хозяину «Сосновой шишки». Он умел создавать в своем заведении атмосферу непринужденного веселья даже в самые тяжелые дни невзгод и лишений.

Папаша Жилон появился в Бресте около двадцати лет назад, выкупил таверну у прежнего хозяина, у которого дела шли совсем худо, и за короткий срок сделал ее и постоялый двор лучшими в округе. Он не боялся кормить и поить своих клиентов в долг, и еще никогда не было случая, чтобы кто-то ему не заплатил. Случалось, что папаша Жилон даже ссужал деньгами горожан, за что те были ему очень благодарны, потому что у него проценты по ссуде были гораздо ниже, чем у ростовщиков.

Днем он редко появлялся в своем заведении, больше отсиживался дома где кроме него жили две кошки и певчие птички в клетке — папаша Жилон не имел ни жены, ни детей. Кроме того, хозяин таверны прослыл как любитель голубей — у него была небольшая голубятня. Всеми делами в отсутствие хозяина заправлял шустрый малый Этьен Пикардиец.

Вышеня старался подолгу не засиживаться в таверне, потому как, едва вечерело, ворота замка закрывались и мост поднимали. Остаться на темных улицах городка, где, как и предупреждал мессир Эрве де Леон, слонялось немало подозрительных личностей, юноша не рисковал. Все складывалось так, что к нужному человеку ему придется идти светлым днем. А как это сделать, чтобы не навлечь на него подозрение и отвязаться от цепкого, как репей, соглядатая?

— Сделаем, — уверенно заявил Истома. — Все в наших руках.

— Только не вздумай пришибить его насмерть!

— Што ты, бояр… э-э… мессир! Я к нему даже не приближусь. Тут есть такие людишки, которые за грош любого удавят. Дам им деньгу, и они все состряпают в лучшем виде.

— Ой, смотри… У тебя появились какие-то странные дружки, я уже заметил.

— Так ить с рыцарями мне водиться как-то не с руки, хозяин. А «дружки» эти как раз и пригодятся.

Вышеня по-прежнему сторонился Истомы. Да и холоп, чувствуя свою вину, старался поменьше бывать в обществе молодого боярина. У него завелась своя компания, состоящая преимущественно из дезертиров. Он подкармливал их и поил скверным пивом, которое шло за милую душу, — в Бресте, как и во всей Бретани не очень уважали этот напиток, предпочитая вино, поэтому хороших пивоваров в городе не было.

Все вышло прямо по задумке Истомы. В этот день они, как это часто бывало, захватили корзинку с едой, две бутылки вина и отправились на холм Менез-Ом, который находился на полуострове Крозон и защищал акваторию Бреста с юга. Вышене очень нравилось это место. С холма открывался потрясающий вид. Но главным было то, что соглядатай, при всей его скрытности, никак не мог подобраться к ним поближе, и Вышеня чувствовал себя на холме восхитительно.

Конечно же, шпион коменданта и в этот раз затаился где-нибудь поблизости, но в том-то и заключался замысел Истомы. Отправляясь на Крозон, они, как всегда, вооружились, словно на войну, а Истома прихватил еще и арбалет. В этом не было ничего удивительного — в окрестностях Бреста пошаливали разбойники и грабители.

Спустя какое-то время, когда они, налюбовавшись видом, с удовольствием потягивали доброе бургундское, в зарослях у подножья горушки раздались крики и шум драки. Истома хитро осклабился:

— Вишь, как народ озорует… Поди, раздевают кого-то.

— Бывает… — улыбнулся в ответ Вышеня.

Отобедав, они начали спускаться вниз по едва приметной тропинке.

«Друзья» Истомы, ограбив и раздев соглядатая до исподнего, положили его возле большого камня, где и «наткнулись» на него возвращавшиеся с прогулки рыцарь с оруженосцем. Лицо шпиона было в кровоподтеках, он находился без сознания, но дышал — Вышеня удостоверился в этом лично и заторопился в Брест, где, оставив Истому в таверне, отправился по адресу, указанному кормчим Ламбером.