Красная перчатка - [69]

— Да уж, мастера… — проворчал про себя де ля Шатр. — Надо будет расспросить, чем они так напугали разбойников. Грохот, дым, огонь… чертовски интересно. Особенно в плане защиты крепости от вражеского нападения…

Спустя небольшой промежуток времени обоз двинулся дальше. Все оживленно обсуждали дорожное происшествие, а главные его виновники, Франсуа и Рейнмар, удобно устроившись на одной из телег, потягивали доброе винцо, втихомолку изъятое жонглером из запасов ростовщика. Возница Элиаса все-таки заметил это безобразие, но благородно помалкивал; не каждый день случаются чудеса, и тем более не каждый день можно узреть своих ангелов-хранителей во плоти.

Глава 12 Вагант

Вышене ненадолго хватило осторожности и предусмотрительности. Слишком много соблазнов для молодого человека таил в себе быт любого европейского города, а уж Любека — тем более.

Кого только не встретишь на его улицах! Многоязыкие и многоликие представители разных племен и народов в своих путешествиях никогда не обходили стороной богатеющую не по дням, а по часам столицу Ганзы. Здесь их ждали не только безопасный кров, хорошая еда и добрые вина, но и различные развлечения, иногда немыслимые в других краях.

Улицы и площади Любека, особенно в праздничные дни, представляли собой яркое, красочное зрелище. Отличались своей одеждой дворяне. Их костюмы были чрезвычайно пестры, и новоиспеченный рыцарь-бакалавр Готье де Брисэй иногда чувствовал себя неловко в своем скромном одеянии.

Обычно гостям Любека и бюргерам запрещалось носить оружие в городе (за исключением ножа, самой необходимой вещи в любом застолье), но этот запрет не касался дворян, расхаживающих по улицам с мечом у пояса. Головы щеголей-аристократов украшали небольшие шляпы с пером, к одежде были подвешены многочисленные бубенчики, и народ издали слышал, что приближается дворянин, а золотые или серебряные цепи на шее, украшенные драгоценными каменьями, вызывали зависть и нередко косые взгляды не только простолюдинов, но и вполне зажиточных бюргеров.

Многие дворяне носили короткие плащи. Вышеня не удержался и купил себе такой же — из дорогой ткани, обшитой понизу мехом. Но приобрести разноцветные шоссы, в которых одна нога голубая, а другая красная, он не решился. Так же, как и модное красное полукафтанье с необыкновенно широкими рукавами, сужающимися у кисти рук.

Первое время Вышеня, пристроившись в каком-нибудь укромном уголке, любил наблюдать за прохожими. Вскоре он уже знал, что человек в длинном платье голубого цвета, напоминающем монашескую рясу, с подбитыми мехом рукавами, на плечах которого возлежала массивная медная цепь с бубенчиками — алхимик. А важно выступающие господа в широких кафтанах до колен скромных цветов — почтенные бюргеры. Люди в полотняных шароварах и широких, подпоясанных обычной веревкой кафтанах, украшенных, как и их широкополые шляпы, раковинами, — это пилигримы, посещающие святые места. В руках они держали длинные посохи, сбоку у них висели сума и переплетенная ремнями фляжка.

Но больше всего внимание Вышени привлекали молодые люди примерно одного с ним возраста. По их любопытным взглядам и крайне рассеянному виду можно было предположить, что они неместные. Спустя какое-то время он узнал, что это странствующие школяры и студиозы — ваганты. Они блуждали по всей Европе в поисках знаний. Жили ваганты подаянием. Получив деньги, они живо проматывали их и начинали терпеть нужду в самом необходимом. Ваганты вели крайне беспорядочную жизнь, пьянствовали, волочились за девушками и были готовы на любое бесчинство. Они отличались крайней дерзостью и выдумкой, точно как нищие, которых в Любеке было полно. Однако вызвать жалость и сострадание у прагматичных бюргеров было трудно.

На площадях города часто выступали фокусники и акробаты. Их чрезвычайно пестрые одеяния тоже были увешаны колокольчиками, но звучали те по-иному, чем серебряные бубенчики дворян, — более грубо и не очень благозвучно. Потешали публику и странствующие монахи в сильно поношенных рясах, опоясанных веревкой. Иногда они рассказывали смешные истории случайным слушателям, но чаще всего продавали различные святые реликвии. Особо доверчивым монахи нашептывали на ухо, что знают, где зарыт клад, и выражали готовность за определенную сумму указать это место.

Но больше всего Вышеня любил ходить на любекский торг. Он чем-то напоминал ему новгородский, хотя был богаче и разнообразней. Торг начинался с того момента, как на ратуше вывешивали красный флаг. По торговым рядам ходили в сопровождении прислуги хозяйки и девицы, что не могло не привлекать молодого боярина.

Цветные одежды городских модниц сразу бросались в глаза. Их платья значительно отличались от сарафанов новгородских девушек. Они соблазнительно облегали тело и отличались чересчур длинными рукавами и большими шлейфами. У каждой женщины возле пояса висела кожаная сумочка, а разнообразие головных уборов потрясало… Только у девушек головы не были покрыты; они носили переплетенные лентами косы, пущенные вдоль спины или свернутые на голове в виде короны.

Однако самым удивительным было то, что за женским платьем и головными уборами зорко следил городской совет. Однажды Вышеня наблюдал, как почтенную даму, обратившую на себя внимание особенно длинным шлейфом, волокли под руки в ратушу, чтобы сравнить ее шлейф с выставленным там в качестве образца. Бюргершам нельзя было носить одежду с дорогой вышивкой и золотой оторочкой, шелковое платье и горностаевые шубы, переплетать волосы золотом или драгоценными камнями. Виновные в нарушении установленного правила подвергались штрафу и общественному порицанию. Короче говоря, вольный город Любек оказался на поверку не таким уж и свободным.