Красная маска - [8]

— Насколько мне известно, алмазы пропадают в четвертый раз, — начал Рублев. — Может быть, это не воры, а шпионы. Иностранные фирмы не продают нам алмазов и, видимо, не хотят, чтобы мы добывали их сами.

Белов повернулся к Демину всем корпусом и коротко сказал:

— Мне кажется, это работа не наших людей. Для чего им неограненные камни? Хотя алмаз и в 300 раз дороже золота, но сбыть камни нельзя. Тот, кто похищает алмазы, еще и пугает: «Смотри, мол, не поймаешь меня. Я и деревянное пугало после себя оставлю».

— Цели преступников загадочны, — сказал Нилов.

Допрос продолжался.

— Форточка была закрыта?

— Да.

— Кто убирает кабинет?

— Женщина по имени Егоровна.

— Где б ее найти?

— Рублев снял телефон.

— Товарищ Лисицын. Это Рублев, пусть Егоровна зайдет ко мне.

Опрос уборщицы продолжался пять минут. Егоровна наотрез отказалась сесть. Она встревоженно поглядывала то на Рублева, то на незнакомых мужчин.

— Вы убирали сегодня этот кабинет? — спросил Демин.

— Убирала.

— Все ли было здесь, как обычно? Или, может быть, вам бросился в глаза какой-нибудь беспорядок?

— Пропало что? — побледнев, спросила Егоровна.

— Нет, ничего не пропало.

Егоровна опять посмотрела на Демина, затем на Рублева, пожевала губами и сказала:

— Кабинет ихний всегда чист — не курят, мусор не бросают. Не то, что в девятом номере — нашаркано и окурки на полу. И сегодня все чисто было.

— Все-таки, может быть, пустяк какой заметили? Скажем, волосок, пятно, бумажку или что-нибудь другое?

Егоровна задумалась, глубоко втянув щеки.

— Разве вот ниточка здесь лежала, — и, нагнувшись, уборщица показала на ножку сейфа. — Черная, кажись. Видно, штаниной кто зацепил.

— Где б сейчас могла быть эта нитка?

— Да где ж ей быть, — и, снова нагнувшись, Егоровна пошарила рукой под сейфом. Она вымела оттуда кучку мусора и, перебрав его, торжествующе протянула Демину две тонких шерстяных нити, сплетенных между собой. — Вот!

Демин принял темную нить, как величайшую ценность и вложил ее в записную книжку.

Через четверть часа Демин и Шубин покинули директора Алмазного института, не подозревая, что они в последний раз видят инженера Белова.

7. Тайник под корой

За два дня до события, взволновавшего все алмазные копи, в десяти километрах от Амака в вековом лесу шли два человека. Гигантские сосны красной смолистой корой уходили далеко вверх. Ниже стояли лиственницы, окутанные густым игольчатым нарядом. Всюду росло множество белых грибов. Изредка слышались раскаты далеких взрывов.

— Клянусь эндокарпием сливы, — на ходу говорил человек с ружьем через плечо, — это редкий вид лярикса. Изогнут под влиянием западных ветров. Павел Лукич, вы только посмотрите. Типичное направление ветвей лярикса изменено на волнообразную горизонталь.

Голубоглазый человек в соломенной шляпе, устало бредший позади, приложил руку к сердцу и, проверяя пульс, устало ответил:

— Передохнуть бы, Андрей Петрович!

— Уверен, вы ничуть не устали. — Человек в шляпе автоматически кивнул головой и, споткнувшись о пень, негромко чертыхнулся. Павел Лукич Баков был другом профессора Алоева, директора Лесного института. В свободные дни он сопровождал ученого в его научных посещениях леса, стараясь запомнить как можно больше растений и деревьев. И сейчас, несмотря на усталость, он на ходу срывал цветы и травы, заталкивая их в толстый блокнот.

Минут десять они шли в полном молчании, прерываемом лишь сердитыми восклицаниями Бакова, когда он спотыкался о валежины или ударялся головой о низкие ветви. Впереди показалась зубчатая скала густого серого цвета. У ее подножия стоял огромный темно-зеленый кедр.

— Пинус сибирика, — воскликнул профессор, — насчитывает не менее трехсот лет! — И он уже шел прямо на могучее дерево.

Тяжело вздохнув, поплелся за профессором и Баков.

Вблизи дерево оказалось еще более громадным. Вертикально в небо уходила колонна не менее трех-четырех обхватов. Алоев уже суетился у ее корней. Он поднял с земли несколько хвоинок, вынул лупу и, остановившись, прочитал лекцию о кедре:

— Типичный представитель своего вида. Хвоя длинная, трехгранная, почти тринадцать сантиметров. Ширина около восьми миллиметров, смоляных ходов три. Не слушая ученого, Баков кивал головой, радуясь тому, что может отдохнуть и снять тяжелый рюкзак.

— И кора очень типична — пластинчатая, легко отделяется. Клянусь протококком, надо срезать кусок. — И, став на цыпочки, Алоев стал резать кору.

Через несколько секунд он издал такой звук, что Баков вздрогнул и вскочил на ноги.

— Клянусь тройной дозой нефелина… — растерянно бормотал профессор. — Тайник!

Забыв усталость, Баков кинулся к своему учителю. Толстая кора на дереве была незаметно надрезана в форме квадрата, который наподобие маленькой дверки отходил от ствола. Открыв дверцу ножом, Алоев увидел, как из тайника выпало что-то белое.

— Письмо! — пробормотал Баков, подняв с земли сложенный вчетверо лист бумаги из обычной школьной тетради. На нем было четыре колонки цифр, написанных мягким черным карандашом:

195 261 395 721

179 697 541 798

952 869 941 654

869 985 421 141

801 970 591 424

Некоторое время Алоев и Баков молча смотрели на цифры.