Красная маска - [28]

— Товарищ Воронов, мчитесь в Ель-Каменск. Там на почтамте вы должны найти работника, который два года назад принимал перевод на десять тысяч рублей в Сверкальск. Узнайте все детали, какие возможно, и, прежде всего, запишите внешность отправителя. На всякий случай узнайте в адресном бюро Ель-Каминска, жил ли там Савич.

— Юрий Ильич, — повернулся Язин к своему заместителю, — попросите телеграммой начальника ГБ Ель-Каменска о помощи Воронову. За Гориной установить круглосуточное наблюдение — ее жизни может угрожать опасность. Горину провести через медосмотор. Поручить его Голубеву. Карты передать Шустову для дактилоэкспертизы. Их надо сфотографировать в цвете, так же как и алмазы. Подлинники завтра же передать в фельдсвязь и отправить в министерство. Просите у министра экономическую оценку находки.

Окончив распоряжения, Язин совершенно спокойно, как будто их беседа не прерывалась, спросил Шубина:

— Ваши впечатления от Гориной?

Женщина с характером, но, думаю, искренна.

— Знает ли она еще что-нибудь?

— Думаю, Горина исчерпана.

Глядя на широкую спину удалявшегося следователя, Язин повторил про себя: «Капитан Шубин». Начальник БОРа запоминал лишь тех людей, которые хорошо показывали себя в деле.

На почте Ель-Каменска Воронова встретили очень учтиво. К его счастью, уже пятый год переводы бессменно принимала пожилая женщина Валунская. Вскоре она сидела в кабинете начальника почты, раскрасневшаяся от волнения и втайне обеспокоенная вызовом.

— Товарищ Валунская, — обратился к ней Воронов, — нам нужна ваша помощь. Многое будет зависеть от вашей памяти. Не вспомните ли вы мужчину по фамилии Савич, который в июне два года назад отправил десять тысяч рублей в Сверкальск, — и Воронов протянул ей фотокопию талона. На нем стоял год и число — двадцать седьмое июня. По круглой печати шли буквы:

«ЕЛЬ-КАМЕНСК-ПОЧТА. СССР».

Подтянув черные нарукавники, Валунская взяла копию и, осмотрев ее, сказала:

— Печать наша: буквы «…ЕНСК» на конце скошены.

За эти 730 дней перед ней прошли тысячи мужчин, женщин, студентов и девушек, то спокойных и медлительных, то нервных и придирчивых. И она молчала, перебирая в памяти людей, пересылавших крупные суммы.

— Десять тысяч переводят не часто, — после долгого раздумья сказала она. — Особенно, если не учреждение. Помню, десять тысяч переводил старик, но… в Иркутск. Женщина за дом переводила. Но это в прошлом году.

И вдруг, осененная, она радостно воскликнула:

— Помню! Мужчина в светлом костюме! Глаза серые. Я еще сказала ему: «Гражданин, видно, выиграли?» А он, симпатичный такой, улыбнулся и говорит: «Министр наградил». Помню, помню. И глаза серые.

Воронов стенографировал каждое слово Валунской, делая в скобках пометки ее эмоционального состояния и подчеркивая места, сказанные ею с уверенностью.

— Товарищ Валунская, не заметили ли вы каких-либо особых примет незнакомца? Скажем, в очках, хромой, золотой зуб, бородавка, шрам, чрезмерно высокий или низкий рост?

Но память женщины иссякла.

Поблагодарив ее за помощь и попрощавшись с начальником почты, Воронов отправился на Байкальскую улицу. В ЖКО человека по фамилии Савич не знали и в домовой книге такого жильца не нашли. Адресный стол также ответил, что Николай Степанович Савич в городе никогда не проживал.

Это было все, что смог добыть в Ель-Каменске Воронов.

20. Второй доклад

В жаркое воскресенье начала июля полковник Язин опять сидел в кабинете генерала Чиркова. На Язине были белые брюки и белая рубаха. Генерал сидел без пиджака и сосредоточенно слушал доклад начальника БОРа.

— Первое сообщение о работе БОРа имело место двадцать второго июня, — говорил Язин. С той поры прошло больше декады. Сегодня мне предстоит доложить вам по двенадцати пунктам, и я надеюсь на ваше терпение, товарищ генерал и товарищ полковник, — тут Язин посмотрел на сидевшего перед ним остроносого человека.

— Терпения хватит, — улыбнулся начальник управления.

— Хватит, — поддержал полковник.

— Начну с Горина. О картах и алмазах, переданных его женой, нам уже известно. Скажу немного о Савиче. Его прием был прост. Мнимой премией сначала в десять, а потом в пять тысяч он хотел войти в доверие Гориной и обманным путем получить геологические карты. Замечу, что карты уже в Москве, и шифр-телеграмма министра говорит о важном значении их. Здесь помощь Гориной чрезвычайно велика. Она еще натолкнула нас на мысль: «Не похищает ли он, помимо алмазов, чего-нибудь более ценного. Например, секретных документов, сводок и карт?» Но об этом речь будет ниже.

Наша слабость в данное время: мы не знаем примет ни одного из наших противников, а их, повторяю, не менее трех. Враг для нас пока неосязаем, невидим и неслышим. Это призрак, если хотите, привидение. И вдруг благодаря Гориной, точнее благодаря переводному талону, мы получаем сразу три штриха, рисующих одного из людей «Красной маски».

Шустов установил, что талон написан рукой без перчатки. На талоне отпечатки пяти лиц. Благодаря содействию Гориной, Валунской и Шубина нам удалось отсортировать дактило-линии и обнаружить остатки одного отпечатка из 11 линий. Скорее всего, он оставлен Савичем, — я условно буду пока пользоваться этой фамилией. Линии с большого пальца правой руки. Особенно важно, что это, как показал микроанализ, — следы человеческой кожи. Думается, что в свое время эти отпечатки будут незаменимы для окончательного опознания врага. Это первая примета.