Красная кокарда - [14]

Хозяина гостиницы, человека ловкого и услужливого, я знал давно, хотя никогда не мог представить его отдельно от его гостиницы и ее посетителей. На этот раз к его обычной услужливости примешивалось чувство собственного достоинства. Он то важно поджимал губы, то вдруг конфузился и кланялся с видом малодушия. Его костюм также вызывал удивление: вместо черного камзола, какой обычно носят люди его положения, на нем красовался голубой, с золотыми пуговицами. На груди и на шляпе у него были два банта из белых, синих и красных лент[19].

Его спутник, державшийся позади и представлявший своей огромной фигурой резкий контраст с горожанином, разукрашен был точно так же. Встретившись со мной глазами, он покраснел и старался, насколько возможно, спрятаться за Дюри.

– Добрый день, Дюри, – сказал я, чуть было не рассмеявшись его важности, но серьезный вид кюре удержал меня.

– Что вас привело в Со? Вам что-нибудь нужно от меня?

– Точно так, господин виконт, – начал трактирщик и вдруг выпрямился во весь рост. – Нас привели сюда общественные дела. Мы хотели бы поговорить о них с вами. Теперь происходят большие перемены, и нам нужен совет.

Я пожал плечами и взглянул на кюре.

– В чем же дело? – поинтересовался я. – У вас плохо идет торговля вином?.. Или…

– Извините, сударь, – перебил он меня с достоинством. – Теперь не время шутить. Теперь содержатель гостиницы и дворянин оба подвергаются не меньшему риску. Оставленные теми, кто должен был вести их, они…

– Что такое, хозяин? – вскричал я.

Дюри густо покраснел:

– Надеюсь, господин виконт понимает, что я говорю о народе. Оставленные теми, кто должен был быть их естественными защитниками…

– Но кто же оставил народ?

– Разве вы еще не слышали? Герцог д'Артуа,[20] принц Конде,[21] герцог Полиньяк… Через три дня после взятия Бастилии эти принцы крови все бежали тайком из Франции.

– Это невозможно! – вскричал я опять. – Для чего им бежать?

– Вот в этом-то весь вопрос, господин виконт. Одни говорят, для того, чтобы своим отстранением от дела наказать Париж. Другие утверждают, что это сделано для того, чтобы выразить свое неудовольствие против амнистии, объявленной на днях его величеством. А третьи уверены, что они хотели избежать участи Фулона.

– Вздор! – строго остановил я его. – Ты говоришь вздор. Отправляйся назад к своим супам и наварам. Что ты можешь понимать в государственных делах? Если бы ты посмел так говорить о принцах крови при наших дедах, то тебя посадили бы на шесть недель на хлеб и воду.

Забыв о своей новой внешности, он забормотал какие-то извинения. Я хотел было прочесть ему нотацию, как вдруг, к моему изумлению, в разговор вступил Бютон.

– Это было лет тридцать тому назад, – ворчливо произнес он.

– Как? Ты тоже здесь по государственным делам?

– Да, господин виконт.

– Почему же вы, в таком случае, не привели с собой еще сторожевой собаки? – воскликнул я, приходя во все большее изумление. – Или козла от фермера Жана?

Тут я почувствовал, что кюре тихонько дотронулся до моего плеча.

– Может быть, лучше выслушать, что им нужно? – мягко заметил он.

Я молча кивнул головой.

– Что же вам здесь нужно?

– Интендант бежал, – заговорил Дюри, вернув себе прежнее достоинство, – и мы, следуя примеру Парижа, образовали комитет, который будет управлять местными делами. Чтобы справиться со своей задачей, комитет, членами которого мы оба имеем честь быть, должен включать в себя представителей всех классов. И мы пришли просить вас, господин виконт, не только войти в состав комитета, но и…

– Но и?

– Но и стать его председателем.

– Благодарю вас, господин трактирщик, – заговорил я, едва оправившись от такой наглости. – Если я правильно вас понял, вы предлагаете мне заседать в вашем комитете рядом с этим человеком? – продолжал я, указывая на Бютона. – С этим мужиком, который родился в моих поместьях и до вчерашнего дня подлежал моему суду?

– Но, господин виконт, – промолвил Дюри. – В комитете должны быть представлены все.

– Комитет! – закричал я, не в состоянии сдерживать овладевший мной гнев. – Это что-то новое во Франции! Что же будет делать этот комитет?

Дюри тоже взял себя в руки и вновь заговорил с важным видом:

– Интендант бежал. Народ больше не верит чиновникам. Ходят слухи о разбоях.[22] Нет хлеба. И комитет должен заняться всем этим. Надо принять меры по снабжению населения съестными припасами и по умиротворению местности. Кроме того, господин виконт, комитет войдет в сношения с Парижем.

– Одним словом, – перебил я, – управлять будет комитет, а король, очевидно, уже отрекся от власти.

Дюри как-то съежился и побледнел.

– Боже сохрани, – трусливо сказал он. – Комитет будет действовать от имени его величества.

– И его властью?

Трактирщик в смущении посмотрел на меня и что-то забормотал о народе…

– А, стало быть, меня приглашает управлять народ? Но ведь это значит присваивать себе права короля и заменять собою его чиновников, словом, совершить государственную измену. Понимаете?

Трактирщик дрожащей рукой вытер лоб. Вместо него опять заговорил кузнец.

– Господин виконт, – начал он, поглаживая бороду огромной ручищей. – Вы забываете, что комитету предстоит решить еще одну задачу.