Красная книга начал. Разрыв - [7]

Вращаясь среди нынешней прогрессивной молодежи, не сложно познакомиться с мыслями о гуманизме, сострадании, любви к ближнему, но проникнуться сложно. Все эти пафосные речи о необходимости добиваться равновесия с миром, о том, что люди братья друг другу… Они хороши за кувшинчиком вина и куском жареного мяса, когда брюхо полно и голова чуть отягощена хмелем. Когда мир вокруг весел и прекрасен. Эти мысли вызывают у меня отвращение. Особенно мысль о всепрощении. Говорят, с востока принесли нового бога: он зовет любить и прощать, отказаться от мести и воздаяния. Что за глупость! Конечно, я не приемлю месть, предпочитаю бить на опережение, но не в этот раз.

* * *

Механик вышел из разрыва на грязную улицу, почувствовал, как стонет рвущаяся ткань мира – плач природы по нарушенному равновесию. Несмотря на боль, пронзившую его давно измененное тело, он улыбался. Ему нравилась эта власть, нравилось преодолевать, сминать напором, разрушать. Когда-то давно он был обычным человеком, слабым, подверженным болезням и хворям, могущественным, но уязвимым. Сотни экспериментов, операций, вмешательств в саму суть человека и не только в тело, но и в душу, превратили его в повелителя. Теперь над ним не властна судьба. Теперь ихор, который с тихим шелестом движется по его новым жилам, не несет с собой старости, не подвержен болезням и почти невосприимчив к энергетическим всплескам и эманациям магических полей. То гениальное надругательство над природой превратило Механика в произведение искусства.

Раньше он был непревзойденным разведчиком, посредственным магом и верным служакой, теперь же, выбрав иную сторону, стал рукой возмездия. Можно преодолеть действие яда, можно защититься от магии, вылечиться от раны, нанесенной псевдоживым оружием. Можно выжить почти в любой ситуации. Почти. Но не тогда, когда он брал заказ. Если надо, он сделает вторую попытку, третью, стотысячную, но никогда не отступит. Даже желание заказчика, изменившего свое решение, не повлияет на результат. Механик всегда уничтожал свои жертвы, тем более когда заказ приходил от них. От них, оплативших все расходы на изменения его тела и души, нашедших нужных специалистов по всему миру, организовавших долгие годы непрекращающихся мук, пока его тело срасталось с душой. Они отпустили его на волю, лишь иногда вызывая, и только для операций, с которыми не смогли бы справиться сами. Впрочем, ему все еще обещана полная свобода, когда-нибудь, он подождет…

Отключив обоняние и перестраивая на ходу свою кожу под изменившиеся погодные условия, Механик прошел мимо луж, обогнув самую большую и переступая через нечистоты и мусор, направился к выходу на центральную улицу. Ему еще пришлось перемахнуть кучу какого-то хлама, распугав крыс, и сдвинуть кипу гнилых ящиков, преграждающих выход из проулка.

Ночь всегда была щедра к нему, и сейчас, выглянув из-за угла, он узрел лишь спины давно прошедшего патруля. Стражники освещали себе дорогу фонарями. Глупцы. Из-за этих фонарей ночь для них была непроглядна и темна. Пожалуй, пройди они в пяти шагах, Механик смог бы скрыться от них в густых тенях.

Свернув в противоположную от затихающих шагов сторону, он спокойно проследовал вверх по улице.

В этот час столица империи – блистательный Аркаим – была тиха и молчалива. Но это было обманчивое впечатление. Если взять южнее, к докам на правом берегу Синташты, или западнее, к студенческим кварталам, то будут и смех, и веселье, и распутные девки, и поножовщина вперемешку с пьяным братанием. Если же дойти до трущоб, начинающихся там, где в Синташту впадает Берсуат, то до братания можно не дожить: если сразу не приголубят свинчаткой, то перышком пощекочут обязательно.

Но ему не туда – на север, где у подножия огромной скалы, несущей на себе императорскую крепость-дворец, раскинулся так называемый Белый город.

Первоначально здесь воздвигли крепость, которая должна была господствовать над местностью и защищать государство с востока. Но впоследствии, еще до перенесения сюда столицы, крепость на мысу обросла внешним городом.

Город перестраивался, сгорал пожарами и восстаниями. Предместья тонули в паводках и разбирались врагами на осадные орудия и топливо для костров. Однако же сама Лунная крепость взята не была ни разу.

В результате очередного пожара, когда одна половина города лежала пеплом, а другая задыхалась гарью, прапрапрапрадед императора учредил огромнейшую стройку. Так и возник современный Аркаим, с его прямыми и кривыми улочками, островными дворцами и миллионами загубленных этой стройкой душ. Начавшись многие годы назад, она продолжалась и по сей день. Комитет архитектурного соответствия зорко наблюдал за любым объектом, начиная от дворца вельможи и заканчивая сортиром бедняка.

Впрочем, наиболее внимательно следили как раз за Белым городом – знати, и граничащим с ним Пестрым городом. Острова тоже входили в список наиболее важных объектов. Так, например, два года тому назад, на острове Сад Зверей владелец снес летнюю беседку, не уведомив комитет, но новую не построил, и теперь у острова новый владелец. А старый, выплатив все штрафы, не наскреб достаточной суммы даже на Белый город и теперь живет в Пестром.