Красная гора - [5]

Сегодня мистер Мэсси ходил по рядам своего класса, возвращая листочки, сложенные пополам, чтобы скрыть оценки. Вокруг стоял шепот учеников, увидевших свои результаты: взволнованный, облегченный и разочарованный. Подойдя к Эмилии, мистер Мэсси слегка улыбнулся и положил перед ней работу.

Она посмотрела ему в глаза сквозь очки в проволочной оправе и ответила едва заметной улыбкой. Мистер Мэсси был ненамного старше своих подопечных – Эмилия прикинула, что ему лет двадцать шесть, – но его уверенность и выдержка снискали ему уважение в классе. Она и ее подруга Сэди невинно флиртовали с ним с тех пор, как в августе начались занятия в школе, и неплохо его изучили.

Он был хорош собой, немного напоминал профессора: острые скулы, привлекательные карие глаза, ярко выраженный кадык и аккуратный пробор в волосах, подчеркнутый капелькой геля. Он одевался то солидно, то неформально, мог войти в класс с галстуком-бабочкой или в брюках цвета хаки, подшитых слишком высоко. Так или иначе, он умудрялся создавать стильный образ. Он был высоким, как баскетболисты в классе, и у него была одержимость велосипедом, которая поддерживала его в отличной форме и полным энергии. Эмилия видела его почти каждое утро крутящим педали по дороге Джорджа Вашингтона с курьерской сумкой через плечо.

Мистер Мэсси прошел дальше вдоль ряда, а Эмилия развернула листок. Она обнаружила оценку «А», написанную красными чернилами в правом углу, и ниже: «Подойдите ко мне после занятий».

Когда остальные студенты разошлись, Эмилия расправила сарафан и просунула голову в его кабинет.

– Мистер Мэсси?

– Войдите, – ответил он, сидя за столом.

Его кабинет был маленьким, аккуратным и аскетичным. Треккинговый велосипед, прислоненный к левой стене, слегка примял пластиковые жалюзи окна, на руле висел красный шлем.

Эмилия закрыла дверь и села в одно из кресел, расположенных напротив стола. Она почему-то всегда выбирала левое кресло. Последние несколько месяцев благодаря мистеру Мэсси девушка была влюблена в писательство и частенько бывала в этом кабинете. Фотография его жены в позолоченной рамке стояла на столешнице рядом с коллекцией литературных журналов. Эмилия никогда не общалась с его женой, но иногда приходила пообедать с ним за одним из столиков для пикника на лужайке перед домом.

Прилежно сложив руки на книжках, покоящихся у нее на коленях, Эмилия спросила:

– Вы хотели меня видеть?

Он сдержанно улыбнулся. Сделал паузу, словно обдумывая ответ, и произнес:

– Вы написали отличную статью.

– Спасибо.

– Вы писали так, будто рвались из цепей.

Она кивнула.

– Вы когда-нибудь говорили с кем-нибудь об этом? О ваших родителях?

Эмилия покачала головой, уже начиная сожалеть о том, что излила душу.

– Знаете, большинство поведали о том, что им не нравится их имя, или часть тела, или какая-то незначительная особенность. Вы рассказали мне нечто очень личное. И определенно заслужили свою пятерку. – Он почесал в затылке и продолжил: – Но я хочу поговорить не о творчестве. Вы прекрасно пишете; мне нравится, что вы не боитесь рисковать, нарушать правила. И вы определенно копнули глубоко. Но ваше состояние меня немного тревожит. Я могу чем-нибудь помочь?

– Не думаю, что кто-то способен помочь в этой ситуации. Разве только вернуться в прошлое, забрать гитару у моего отца и лишить мою маму красоты.

– Почему вы чувствуете себя связанной из-за этого? Будто обязательно должны добиться такого же статуса. Да, они знамениты. И я могу только представить, каково это – расти в такой среде, под прицелом взглядов и фотоаппаратов. Готов поспорить, что это может быть ужасно. У всех относительно тебя завышенные ожидания.

– Они говорят, что я выиграла в генетическую лотерею.

– Кто «они»?

– Все. Посмотрите на мою жизнь. Мой отец Джек Форестер. Даже если вы далеки от музыки, вы знаете это имя. И разумеется, моя мать должна быть супермоделью.

Она рассмеялась, понимая, как абсурдно звучат ее жалобы на то, за что любая другая девушка в мире убила бы. Но только не Эмилия.

Совсем не желая того, Эмилия получила в наследство волнистые, пышные, цвета корицы волосы своей матери, ее длинные ноги, ее стройное тело. Ей было наплевать, что у нее смуглое лицо, большие карие глаза, густые ресницы. Но то, как молодые люди и даже пожилые мужчины смотрят на нее – бесило. Вообще-то непохоже, будто она одевалась, чтобы привлекать взгляды, чтобы кто-то, оглядываясь на нее, натуральным образом сворачивал шею, шептался за спиной и свистел ей вслед. Почти весь год она ходила в сарафанах. Она даже не пользовалась косметикой!

Эмилия получила эти черты просто так и потому считала, что не заслуживает их и никогда не сможет гордиться ими или быть в них уверенной.

– Я родилась с самой настоящей серебряной ложкой во рту[11]. Нет худшего проклятия. Я должна выглядеть, как моя мама, петь, как мой папа. Получать высшие баллы. Никогда не опускать планку и не впадать в депрессию. И продолжать спасать мир. Моя жизнь – это одна большая неудачная попытка достичь высоты, которую установили мои родители.

– Бросьте, Эмилия. Вы потрясающая сама по себе.

– Откуда вам знать?