Красная гора: Рассказы - [92]
А какие розыгрыши она нам устраивала, какие игры придумывала! В ней жило постоянное ощущение праздника и, наверное, из-за ее стремительной, летящей походки и ее любимых с рукавами-крылышками платьиц, она напоминала мне стрекозу.
И был день, который я до сих пор не могу вытравить из памяти. Мы вчетвером, то есть я с Соней и Кира с Веней, поехали на озеро и с двух противоположных берегов нагишом поплыли друг другу навстречу. Не помню, кто из нас придумал эту игру, но, когда я увидел Сонино странно увеличенное, светящееся в воде тело, у меня перехватило дыхание. На мгновение наши руки встретились, но, обдав меня вихрем яростных брызг, Соня ушла под воду и вынырнула уже у другого берега.
А потом, когда мы гуляли по лесу, я обнял ее за плечи, но и в осанке ее, и в походке почувствовал такую затаенную звериную настороженность, что притянуть ее к себе так и не решился.
— Соня, — отстранился я от нее, и рука моя скользнула вдоль ее плеча, — Соня… — и вдруг выпалил:
— А мне на несколько дней дали «Архипелаг ГУЛАГ». Я и тебе дам почитать. Ты только никому не рассказывай!
Соня уставилась на меня потемневшими безумными глазами и бросилась бежать, не разбирая дороги, прямо через лес.
«Боже! — я буквально стонал и скрипел зубами от отчаяния. — Она, как пить дать, ждала от меня объяснений, признаний, а я, как последний дурак, заговорил о Солженицыне».
С той поры Соня упорно избегала оставаться со мной наедине, и даже взгляда ее огромных, не отражающих солнечного света карих глаз я не мог поймать, как ни пытался. В лучшем случае этот взгляд, не задерживаясь на мне ни на секунду, равнодушно скользил мимо. Вскоре Кира с Веней пригласили нас на свадьбу, и, не посоветовавшись со мной, Соня притащила им в подарок мою «Красную гору». Веню от такого подарка аж перекосило. Он наверняка расценил это как провокацию, а Кира завопила: «Веня, да ведь это Красная гора, твоя Красная гора! Мы повесим ее на самом видном месте!»
А в это время наша империя развалилась, «ведь и мы внесли свою лепту в общее дело, — ликовала Соня, — и мы», и на внеочередном съезде литературных террористов заявила, что времена террора прошли и нам надо организовать профсоюз независимых литераторов.
— Вот погодите, — тряхнула она кудрями, — скоро, очень скоро будет у нас свое издательство!
И действительно, в наш профсоюз стали стекаться деньги всяких гуманитарных фондов, и тут ко мне ворвался Веня и, задыхаясь, сообщил, что Соня взяла и укатила в Израиль. «Со всеми нашими деньгами укатила», — добавил он.
Не буду описывать, что сотворило со мной это известие. Казалось, мир рухнул и я погребен под его обломками. А ветер срывал листья с деревьев, и осколки вдребезги разбившегося неба блестели в лужах.
А через несколько месяцев Кира родила тройню: троих, как две капли воды, похожих на Веню мальчиков, и однажды Веня признался мне, что не может избавиться от мысли, что если бы не эта, висящая у него на стене, зловещая красная гора, Кира, как все нормальные женщины, родила бы одного, ну в крайнем случае, двоих, но уж никак не трех.
Он казался очень растерянным и подавленным. «Жизнь моя кончена, — беспомощно разводил он руками. — Ничего стоящего мне теперь не написать!»
А время не стояло на месте, деревья меняли свои наряды, и вот уже юркая, черноглазая тройня свисала с Вениных могучих плеч и вприпрыжку бежала за ним по улицам.
А потом, уже из Израиля, один наш знакомый сообщил, что Соня связалась с какими-то аферистами и продает разведенным женщинам фиктивные свидетельства о смерти их мужей, поскольку там, в Израиле не так-то просто снова выйти замуж.
Уж не знаю, что нашло на Веню, но он вспомнил, что и он еврей, и засобирался в Израиль, а его русская жена Кира вначале резко возражала, но в конце концов тоже решилась на отъезд. Да и куда ей с ее тройней было деваться! Уже сидя на чемоданах, Веня признался, что едет, потому что Соня заинтересовала его как героиня будущего романа.
— Вот увидишь, — отчаянно жестикулировал он, — вот увидишь, это будет новая «Ярмарка тщеславия»!
Потом, уже со Святой Земли, он прислал мне странное и бессвязное послание, заканчивающееся фразой «все идет по плану», и больше писем от него я не получал. А время шло, дожди размыли дорогу к нашему озеру, и тут в нашей городской газете я наткнулся на подозрительное объявление: «Помогаю оформить брачные свидетельства. Отправляю на постоянное место жительства в Америку, Германию, Израиль».
С тяжелым сердцем я позвонил по указанному телефону и, услышав до боли знакомый голос, положил трубку. Предчувствие не обмануло меня: это из Израиля вернулась Соня.
Разумеется, я тут же написал Вене, и в одно прекрасное утро яростный и настойчивый звонок в дверь поднял меня с постели.
— Не ожидал? — пробасил исхудавший, небритый Веня и прямо с порога заявил:
— Я должен быть там, где находится она.
— А как же Кира? — воскликнул я. — Как твои дети?
— Когда я опубликую роман, я всех их озолочу, — вытаращенными глазами уставился он в пространство.
Все дальнейшее мне известно только с Вениных слов, потому за абсолютную достоверность этой информации я никак не ручаюсь.
В карьере сотрудника крупной московской ИТ-компании Алексея происходит неожиданный поворот, когда он получает предложение присоединиться к группе специалистов, называющих себя членами тайной организации, использующей мощь современных технологий для того, чтобы управлять судьбами мира. Ему предстоит разобраться, что связывает успешного российского бизнесмена с темными культами, возникшими в средневековом Тибете.
Крым, подзабытые девяностые – время взлетов и падений, шансов и неудач… Аромат соевого мяса на сковородке, драные кроссовки, спортивные костюмы, сигареты «More» и ликер «Amaretto», наркотики, рэкет, мафиозные разборки, будни крымской милиции, аферисты всех мастей и «хомо советикус» во всех его вариантах… Дима Цыпердюк, он же Цыпа, бросает лоток на базаре и подается в журналисты. С первого дня оказавшись в яростном водовороте событий, Цыпа проявляет изобретательность, достойную великого комбинатора.
Перед вами ироничные и автобиографичные эссе о жизни женщины в период, когда мудрость приходит на место молодости, от талантливого режиссера и писателя Норы Эфрон. Эта книга — откровенный, веселый взгляд на женщину, которая становится старше и сталкивается с новыми сложностями. Например, изменившимися отношениями между ней и уже почти самостоятельными детьми, выбором одежды, скрывающей недостатки, или невозможностью отыскать в продаже лакомство «как двадцать лет назад». Книга полна мудрости, заставляет смеяться вслух и понравится всем женщинам, вне зависимости от возраста.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
Юсиф Самедоглу — известный азербайджанский прозаик и кинодраматург, автор нескольких сборников новелл и романа «День казни», получившего широкий резонанс не только в республиканской, но и во всесоюзной прессе. Во всех своих произведениях писатель неизменно разрабатывает сложные социально-философские проблемы, не обходя острых углов, показывает внутренний мир человека, такой огромный, сложный и противоречивый. Рассказ из журнала «Огонёк» № 7 1987.
Том Роуз – не слишком удачливый руководитель крошечного провинциального театра и преданный отец-одиночка. Много лет назад жена оставила Тома с маленькой дочерью Ханной, у которой обнаружили тяжелую болезнь сердца. Девочка постоянно находится на грани между жизнью и смертью. И теперь каждый год в день рождения Ханны Том и его труппа устраивают для нее специальный спектакль. Том хочет сделать для дочери каждый момент волшебным. Эти дни чудес, как он их называет, внушают больному ребенку веру в чудо и надежду на выздоровление. Ханне скоро исполнится шестнадцать, и гиперопека отца начинает тяготить ее, девушке хочется расправить крылья, а тут еще и театр находится под угрозой закрытия.