Красная гора: Рассказы - [83]
Выступать ему сегодня очень не хотелось. Так хорошо писалось! Так пошла работа! Он дописывал поэму «Отец». Когда-то он предпочитал рассказывать, что расстреляли не только мать, но и отца, стыдясь признаться, что отец жив и не просто жив, а занимает ответственный пост в Комитете государственной безопасности, но после смерти отца он вдруг с удовольствием стал подмечать в себе все более растущее с годами сходство с ним. Как и отец, он любил уют и строгий порядок в доме и очень раздражался, если видел, что хоть какая-то вещь лежит не на месте, как и отец, он был вспыльчив и болезненно самолюбив, и еще многое, многое, как и отец. Теперь у него была другая легенда, легенда, в которую от многократного повторения и сам начинал верить: отец, всю жизнь уверенный, что борется с врагами революции, осознав вдруг, что на нем много крови ни в чем не повинных людей, сходит с ума. В действительности, по приказу Хозяина всю верхушку ГБ в те годы расстреливали и сменяли новой, и отец в ожидании ареста вдруг сообразил запеть в своем кабинете и был посажен в сумасшедший дом. Отец ему сам признался в этом, но легенда была более символична и потому более достоверна. Сын предпочитал верить легенде. «Принимаю светло и печально я твою боевую судьбу», — бормотал он в пылу вдохновения.
Лина задыхалась. На свое письмо в «Комсомольскую правду», на свой крик о помощи она получила уже две тысячи писем. Редакция вначале всем любезно сообщала ее адрес, потом ей позвонили, чтобы она сама приезжала. Они не в силах заниматься только ее корреспонденцией.
Она уже пару раз ездила в Москву и привозила полные чемоданы писем. Как ни странно, много было среди них и негодующих. Возмущались, как могла она так написать о родителях. Пожили бы они с такими! Ничего, зато в каждом письме свое горе. Как приятно утешать тех, у кого горе! Как она ненавидит сытые, благополучные рожи!
Ладно, Бог с ними со всеми. Главное, из сына сделать человека. Обязательно надо будет повести его на братскую могилу, туда, где расстреляли его прабабушку, туда, где могли расстрелять его дедушку.
«Нет, — поморщилась она. — Таких, как мой папочка, не расстреливают. Такие всегда остаются в живых, а потом выступают с воспоминаниями. И все же отец счастливчик, — припудрила она темные круги у себя под глазами. — Ему, наверное, незнаком страх одиночества. Того одиночества, что во мне и вокруг меня, в какой бы большой компании я ни находилась. Одиночество — стеклянная перегородка, отделяющая меня от людей. Вся жизнь уходит на то, чтоб разбить ее. И нет любви ни к кому, даже к собственному сыну».
«Ненавижу всех, — думал Марик, разглядывая склоненную над ворохом писем материнскую голову в крупных бигуди. Папа как-то сказал ей: „Единственные существа, которые могут при тебе свободно жить и дышать, — тараканы!“ Правильно он сделал, что умотал. Но и он хорош! Хоть бы поинтересовался, как живется сыну! Нет, слинял и все. А бабушка с дедушкой каковы? У них чистая модерновая квартира. Не то, что эта дыра. А бабушка еще и накормить умеет от пуза. Хоть бы забрали его к себе! Так нет, подыхай тут с голоду. Мать ведь с недавнего времени совсем готовить перестала. Приходит с работы и тут же садится строчить всем ответы.
А что если наябедничать дедушке про ее письмо в „Комсомолку“? — усмехнулся он. — Дед, небось, и не читал, а если и читал, то не знает, чей это выпендреж. Нет, не стоит, — остановил он себя, — так хоть изредка дед к нам таскается, а так только его и видели. А все-таки дедушка уматный. Приходит и начинает сюсюканье свое читать. А слабо ему написать про тех сволочей, что дразнят и бьют его, Марка?
— Объясни им, — сказал ему как-то дед, — что все мы равны, потому что в братских могилах перемешаны кости наших близких.
Попробовал бы он загнуть пацанам такое!
А впрочем, и его самого тянет на что-нибудь возвышенное и даже в рифму, когда сквозняк и дрожат занавески на окнах, когда Аня наклоняется над тетрадкой, и у нее дрожат ресницы, и родинка над губой дрожит…
Нет, нет, забыть! Стать таким, как все, и обязательно научиться драться.
Свои не принимают в футбольную команду, так надо поиграть с пятиклашками. А потом… какой кайф… Чуть кто что ему скажет, бац ногой, как по футбольному мячу, потом еще, еще, еще…»
Лев Абрамович стоял у невысокой деревянной оградки с деревянным постаментом внутри.
— И все же я добился! Добился памятника, мамочка, — шептал он, и слезы текли по его щекам.
Всю жизнь он верил, что Бог его, единственного, оставил в живых, потому что был у Него свой тайный замысел. Всю жизнь он работал, как вол, надеясь, что рано или поздно скажет свое слово в поэзии. Он все принес ей в жертву, даже любовь. Он женился, когда ему и двадцати не исполнилось, женился, твердо рассчитывая, что брак этот временный, что ему надо только стать на ноги, издать хотя бы первый сборник.
Неласковая, не любившая стихов и ничего в них не понимавшая женщина оказалась хорошей хозяйкой, и однажды он понял, что лучше жены не найдешь, что любовь для него непозволительная роскошь, потому что она отнимает время, отвлекает от работы. А потом у них родилась дочка и, постепенно взрослея, стала чужой им обоим.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Убить пересмешника» в атмосфере индейской резервации. Он находится на грани взросления. И получает жестокий удар: его мать подвергается жестокому насилию с расистским подтекстом. Это преступление полностью меняет его семью навсегда. Теперь ему предстоит свершить справедливость и отомстить обидчику. «Круглый дом» – завораживающий литературный шедевр, одновременно история взросления, триллер и семейный роман.
Жизни девятилетней Робин из благополучной белой семьи и чернокожей Бьюти, матери трех детей, никогда не должны были пересечься. Робин скучает в пригороде Йоханнесбурга, а Бьюти изо всех сил пытается в одиночку поднять детей. Но восстание школьников, вышедших на улицы города с протестами против порядков апартеида, сметает привычное существование, и Робин с Бьюти оказываются в одном доме, а их судьбы тесно переплетаются. Робин, умная и предприимчивая, обожающая книги про сыщиков, твердо настроена стать детективом.
Даже самая простая мелодия может быть обманчивой. Альфред Бузи – звезда небольшого городка, известный своими песнями и музыкой. Мистер Ал, как его зовут близкие, скорбит о покойной жене в одиночестве на своей большой вилле на берегу моря. Однажды ночью на Бузи кто-то нападает – не голодное животное, а дикий ребенок. Этот случай возрождает старые слухи: возможно, в лесах вокруг города живет древняя раса, как-то связанная с бродягами, заполонившими улицы. Вопрос с ними нужно решить – раз и навсегда. Лиричный и завораживающий, эпичный и обескураживающе личный, «Мелодия» – это роман о скорби и славе, о любви к музыке, которая остается с тобой навсегда.
«Писатель Строганов проник в „тонкие миры“. Где он там бродит, я не знаю. Но сюда к нам он выносит небывалые сумеречные цветы, на которые можно глядеть и глядеть, не отрываясь. Этот писатель навсегда в русской литературе».Нина Садур.
Дальние планеты. Многочисленные расы. Отряды наемных убийц, готовые за хорошую цену решить любые проблемы. Таким оказалось далекое, но далеко не безоблачное будущее. Алекс, по прозвищу Снайпер, первоклассный убийца, хороший командир и ценный сотрудник. Он уверен, что в этой жизни повидал многое и готов ко всему. Вот только старушка-судьба не ленится подкидывать новые задачи. Справится ли с ними главный герой, мы и узнаем на страницах этой книги.